Хакеры 5. Фабрика Богов. ДАРЬЯ Дмитриевна РОСНИНА
тихий звук превращало в невообразимый шум.
– Вадик, Ты тоже слышишь этот звон? – Матвей повернулся к Вадиму и озадаченно уставился прямо ему в глаза.
– Какой ещё звон? Да остановись ты уже! Тихо, дай послушаю! Пусть эхо успокоится! Нет! Ничего я не слышу, – сообщил через некоторое время Вадим, постояв в полной неподвижности с минуту, – может это у тебя внутричерепное давление снова подскочило от простуды?
– Я тоже так думал сперва, но сейчас это не связано с моим биологическим состоянием. Это шумовой фон пространства пирамиды, как мне кажется. Странно, что ты его не слышишь! Это немного похоже на писк лампы нашего осцилографа. А теперь выключи фонарь! Мне вроде кажется, что стены свет испускают!
Фонари разом погасли, и через минуту, когда глаза привыкли к темноте, действительно стало заметно слабое свечение, исходящее от стен и потолка коридора. Света хватало ровно на столько, чтобы двигаться по проходу и не задевать стены.
– Матвей, – толкнул в бок друга Вадим, – а Шлиман в пирамиде, выходит, не догадался просто выключить фонари! А ты у нас голова! – сообщил он уважительным тоном и, шутя, толкнул друга в бок. – Сколько же знаний заключено в пирамидах! Как ты думаешь, это воздух здесь светится? И отчего так происходит? Может пыль зелёного фосфора в воздухе?
– Не! Полагаю, что он светится от ионизации, Вадик! А энергию для этого поля генерирует сама пирамида, – прошептал Матвей, зачаровано глядя на освещённый коридор. – Это даже не совсем коридор! Это ещё и волновод! Очень ровные и шлифованные грани могут быть только у волновода! Видишь, одну тайну мы уже разгадали!
Пирамиды освещались ионизированным воздухом у стен! Это Шлиману и другим умникам на заметку! Предполагаю, что наша пирамида работающая! В ней явно есть силовое поле. Возможно, оно на мой слух влияет, может поэтому я слышу крайний диапазон ультразвуковых частот? Слух музыкальный у меня, не забыл?
– Матвей! А вот и вторая странность этого места! – Тихим и немного испуганным голосом сообщил Вадим, крепко сжав его руку. – Пока мы шли по коридору, я периодически оглядывался, ну так, на всякий случай. И всегда видел сзади свет. Коридор же ровный, поэтому свет из прихожей был ясно виден, пока мы шли. Теперь, вот! Глянь сам! А теперь там темно!
– Точно! Темно! – глянув через плечо друга, согласился Матвей. В его голосе было крайнее удивление. А хронометр наш в палатке остался. А может быть ты того? Сбегал бы ко входу и разобрался, что там за ситуация?
Увидев крайнюю степень смущения на лице своего друга от такого предложения, Матвей решил не испытывать судьбу и сказал авторитетным тоном:
– Ладно, пожалуй, не стоит тебе никуда ходить, Вадик. Я читал, что аномалии со временем были у всех, кто пирамидами занимался. Предполагаю, что время в пирамиде течёт медленней. Снаружи уже Солнце село, поэтому и темно. Пойдём-ка, друг, дальше! Мы совсем недалеко от самой важной комнаты в пирамиде. Вадик, вот ещё одну деталь забыл у тебя спросить! Я заметил, что ты немного волнуешься.