Рядовой для Афганистана. Александр Елизарэ
потер заспанные глаза и быстро оделся. Любопытно, смог я спасти взводного во сне. А вот он и сам пришел! В теплом и широком зимнем бушлате, в овечьей шапке-ушанке, словно колобок. Странный сон, но интересный.
– Взвод, становись! Равняйсь! Смирно! – командует взводный. – Получен приказ «Совершить лыжный марш на пятнадцать километров и провести боевые стрельбы из автомата». Получать оружие! Вперед, солдаты…
Глава VII. Афганистан. Начало мая, 1985 год
– Подъем, «духи»! Хватит спать, вставайте, «дедушки» знакомиться с вами будут!
«Началось», – догадался я и растолкал Виктора.
Мы стоим посреди ночи, в центре нашего кубрика, к которому уже начали привыкать, как к дому родному.
– Ну, ча-а, «слоны», рассказывайте кто вы, откуда прибыли? Почему такие борзые с первых дней? – сказал один длинный ефрейтор «дед» со смуглым лицом и играет длинной цепочкой с ключами от оружейки. Это гвардейский ефрейтор Чайковский, сейчас он дежурный по роте.
– А ча, рассказывать, мы вроде знакомы, уже пятый день во второй роте! – как можно смелее огрызнулся я.
Витек смотрит в пол.
– Прилетели мы из Гайжюная, отдельный учебный парашютно-десантный батальон связи. Я – Саня Одуванчиков с Урала, а это мой друг… Витька, – сказал я и косо посмотрел на друга, – говори… – шепнул я Витьку.
– Я Виктор Кинжибалов, с Алтая, – проснувшись, ответил Виктор.
– Так! Парашютисты, гордые, лабусы! Запомните «духи», для простоты общения ваши позывные: первый будешь Одув, а второй Кинжбек! Ясненько?
– Да мне как-то по…! Мы не лабусы и уж точно не «духи», – здорово разозлился я и зарычал, – «духи» «за колючкой», в чалмах ползают!
– О-о, ничего себе, «душара» борзый, давно я таких не видел! – сказал длинный ефрейтор, подошел ко мне сбоку и взял меня за шею.
Я смело смотрю ему прямо в глаза и размышляю «Тощий, сволочь, легко можно завалить с первого удара, но нельзя, из уважения. У парня много боевых выходов, раз он начал говорить первым, за всех «дедов».
Длинный с усмешкой отпустил меня, а потом неожиданно размахнулся своей цепочкой и попал мне между ног. Удар приходится вскользь по мошонке, но мне хватает, и я с трудом сдерживаю слезы.
– Борзый и не воспитанный, – добавил ефрейтор сквозь зубы.
– Слушайте оба внимательно, – с кровати встает еще один «дед» ефрейтор, Колян Бонько, – мы до года летали, и вы будете! Сильно вас мучить никто не собирается, но сигареты, если любой «дед» попросит, всегда должны быть. Так заведено, еще до нас!
– Все что ли? – встрял еще один «дед» рядовой, Ваня Кашин. – Пусть ХБ и носки мне стирают, мы по-черному шуршали, и они будут!
– А чай «дедушке» принести и печенья в постель – этого никто не отменял. Уважать старость надо! – поддержали его остальные, покачивая выбритыми затылками.
– А блинчики на боевых, кто нам будет жарить? – замычал «дедок» интеллигентного вида, Кочнев Юра.
Мне стало смешно и интересно, ого, блинчики на боевых жарят,