Любовь насмерть. Анна Данилова
из вас не знал, что он живет с ней? Но разве это реально – скрывать девушку?
– Он был скромным человеком, может, она была замужем? – предположил я, радуясь тому обстоятельству, что и следователь пока что считает, что никакой другой девушки, кроме убитой, и в помине нет, и что если в доме доктора нашлись женские вещи, то почти стопроцентно они принадлежали как раз ей. – А иначе чего ему скрывать-то ее?
– А к вам та девушка не приходила? Это ведь вы обнаружили ее труп. Не узнали? Никогда прежде не видели ее? – Он повторял вопросы, которые задавал еще ночью, в лесу. – Могла бы, к примеру, прийти за хлебом. Мне сказали, что поскольку все магазины находятся далековато от вас, в деревне, то вы взяли на себя обязанность снабжать писателей хлебом.
– Не только писателей, но и художников. – Пусть и грубовато, я попытался перевести разговор на другую тему. – Здесь же не только литераторы живут, но и художники. Здесь тихо, красиво…
– Да это все понятно, – отмахнулся он от меня. – Я не о том. По какой еще причине, вы полагаете, Селиванов мог скрывать девушку?
– Да я ведь уже сказал, она могла быть замужем…
– А я думаю, что эта девушка могла иметь отношение к кому-то из ваших… – здесь он понизил голос, – посетителей, друзей-приятелей. – Он едва заметно качнул головой в сторону уныло сидящих за пустыми рюмками товарищей.
– Кто знает… Может, и так. Думаете, эта девушка могла бросить кого-то из них и перебраться к доктору? – Уж в эту версию я совершенно не верил, она казалась мне абсолютно абсурдной.
– Почему бы и нет? Во всяком случае, мы должны проверить все версии. Не знаю, возможно, вы все что-то скрываете, но вот по какой причине – пока не знаю.
Он допил свою водку и ушел. Меня же тотчас облепили мои товарищи, все хотели знать, о чем он спрашивал.
– Да это я должен вас спросить, почему вы, я имею в виду тех, кто видел у Селиванова девушку, ничего ему об этом не сказали.
Мнение было общим – никто не желал связываться со следствием, а потому все сделали вид, что никакой девушки не видели. Все очень дорожили своим спокойствием, а потому предпочли молчать. Тем более что о ней-то действительно никто и ничего не знал.
Я сказал, что у меня дела, и, сославшись на то, что всю ночь не спал и что я тоже живой человек и мне нужен покой, довольно-таки бесцеремонно попросил их уйти.
И только оставшись один, я понял, как же все-таки рисковал, позволив Ольге остаться у меня. Ведь рано или поздно и ее может кто-нибудь здесь увидеть.
Я прибрался, взял коробку с пончиками и поднялся наверх.
3
Ольгу я нашел в постели. Ее желание спать, я думаю, было вызвано нервным стрессом. Кроме того, ее организм просто не справлялся с обрушившимся на нее горем. Безусловно, думал я, она привязалась к доктору, к человеку, который, возможно, спас ее от смерти. От реальной смерти от пневмонии. Конечно, он, как и я, в первое время вынашивал план ее возвращения домой, к мужу, но раз он так не сделал, значит, на то были причины. Ее причины.
История,