Демидовский бунт. Владимир Буртовой
Никиты-паралитика голодная смерть детей наших! – вторил Капитону Михайла Рыбка и в гневе дергал широкою бородой к левому плечу. Выставив самодельное копье, он начал заходить к офицеру со стороны, приноравливаясь сбить его не землю.
Пятясь конем, офицер, пока не учинили над ним насилия, поспешил отъехать от неистовствующих мятежников.
Солдаты, на виду всего села, вынули из ружейных стволов вставные штыки, чтобы можно было стрелять, и пошли по склону к Ромоданову. От полковника спешно отъехал верховой с наказом конным драгунам атаковать село с тыла.
– Сядем, братья, перед неведомой дорогой! – громко, волнуясь, обратился Василий Горох к мужикам. Послушно, как степной ковыль под резким грозовым напором ветра, тысячная толпа опустилась на землю, лишь сутулый седой Горох возвышался над нею. Звонарь на колокольне убавил силу звона, свесился в проем и наблюдал за этим необычным сходом перед дракой.
– Вот и дождались мы истинной милости от Сената – идут по наши души казенные люди! Выходит так, что не достигли матушки-государыни мужицкие горестные стоны и слезные прошения. Так воодушевимся, братья, и дадим открытый бой! И услышит тогда государыня-заступница! Если будем побиты – так мы теперь хоть на время да вольные, а не демидовские холопы! За волю эту и животы положим – будем биться накрепко!
Мужики встали, дружно перекрестились на купола церкви, разобрали свое оружие. В подоткнутые подолы напихали камней, разобрали тяжелые колья-дротики и выстроились в длинные шеренги.
– Не страшитесь, братья, первого залпа! Доподлинно знаю, пыжами выстрелят! – громко объявил Чуприн, ободряя мужиков в эту решающую минуту. По себе знал: страшна не сама драка, когда душу захватывает злобный азарт – кто кого! Страшна смерть от невидимой пули, на расстоянии, когда враг твой в безопасности, а ты перед ним беззащитен, словно загнанный заяц перед зубастым волком.
– Второй раз выстрелить мы им не дадим! Сомнем! – поддержал Чуприна Василий Горох. – Господь да поможет нам в праведном деле!
Солдаты уже в сотне шагов…
– Стеной, детушки, как учил! Стеной! Ура-а! – закричал Дмитриев и, размахивая над старой треуголкой трофейной шпагой, первым побежал впереди мужицкого воинства, смешно припадая на обе немощные от старости ноги.
– Ура-а-а! – на одном дыхании отозвалась и ринулась вниз тысячная масса людей, широко охватывая полк с обоих флангов. На каждого солдата три и больше взвинченных яростью мужика.
Расстояние между врагами сокращалось столь стремительно, что полковник Олиц, не ожидавший такого оборота дела, отъехал за солдатские шеренги и едва успел дать команду. Драгуны поспешно опустились на колени, и навстречу атакующим грохнул оглушительный залп. Сизое густое облако дыма закрыло солдатские ряды, с высоких осокорей над Окою тучей поднялись перепуганные грачи.
– Примкнуть штыки-и! – послышались торопливые команды офицеров, а в ответ, заглушая, катилось с горы неистовое:
– Круши-и-и!
– Круши-и! –