Раскол Русской Церкви в середине XVII века. Александр Владимирович Крамер
и во время патриаршества Никона, что подтверждается двумя его грамотами. <…> Наконец, явно не без вмешательства Никона, в 1654 г. была заложена на Анзере каменная церковь, ради созидания которой Елеазар претерпел столько мучений. Завершения постройки Елеазару не суждено было увидеть. Он скончался 13 января 1656 г. <…> Что касается самого Никона, то внешне его поступки свидетельствуют о благожелательности к Елеазару, который сыграл столь важную роль в его жизни» [47, с. 242]. «Будучи митрополитом Новгородским, Никон писал к Соловецкому архимандриту: “Поберегите Анзерских старцев, строителей и братию”, и предписывал исполнить просьбу старца Елеазара <…>; в 1655 году Патриарх Никон выпросил у царя прибавку свеч, ладану, вина и муки для скита <…> и послал от себя серебряные оклады на иконы и дары скитникам деньгами и рыбою» [145, с. 571–572]. «От Никона в скитскую библиотеку <…> поступило несколько книг <,…> а в казну – священнические ризы и епитрахиль» [153, с. 33–34]. Не исключено, впрочем, что покровительство Новгородского митр. и патр. Никона Анзеру было не вполне искренним, но, скорее, показным, т. к. ему было выгодно напоминать царю Алексею Михайловичу о своей былой близости с прп. Елеазаром.
В 1634 г. Никон покинул скит и поплыл на материк в небольшой лодке с мужиком – помором. В буре они едва не погибли, и спаслись, пристав к Кий-острову в Белом море вблизи устья реки Онеги; на месте их спасения на острове Никон своими руками поставил памятный деревянный крест (в тогдашней России – самое обычное дело) «и обещася тамо на оном месте идеже крест водрузи, аще Бог восхощет и подаст ему святую помощь, устроити монастырь Крестный» [139, с. 241]. Если бы Никон хотел, покидая Анзер, оставить подвижнический путь и продолжить карьеру в Москве или Новгороде, т. е. «вовсе уйти из Поморья, проще было бы совершить более короткое и безопасное плавание на Суму или Сороку, откуда шел путь в Новгородские земли. Однако он поплыл <с Анзера> на онежское устье» [47, с. 239]. Доплыв после бури до берега, Никон прошел оттуда лесом 120 верст (в том числе 10 дней без пищи – не очень страшно для тогдашнего русского монаха из крестьян; но именно монах из крестьян понимал, как страшно встретить в лесу волка или рысь, и как много их в огромном лесу) до Кожеозерского монастыря Каргопольского уезда и стал тамошним монахом, вложив для этого в монастырь все свое имущество – собственноручно переписанные Полуустав и Канонник. В Кожеозерском монастыре он отшельничал на маленьком островке (отшельничал «чином Анзерския пустыни» [230, с. 158], что тоже свидетельствует о его добром отношении к Анзерскому скиту), и через три года, по смерти игумена, был избран братией на его место. Поставлен во игумена он был в Новгороде в 1643 г., и в 1646 г. по делам монастыря приехал в Москву.
Характер Никона – двойственен; с одной стороны, он – настоящий подвижник, избравший себе не подмосковный, а самый северный скит с самым суровым климатом, монах, стремящийся к духовному деланию в пустыне и сумевший этим, без какой-либо протекции, стяжать уважение и любовь как прп. Елеазара,