Раскол Русской Церкви в середине XVII века. Александр Владимирович Крамер
года. <За это время он один раз купил мясо; явно не для себя.> Потребности Никона в отношении к пище, к домашней утвари, к сосудам и проч. были скромны, между тем как роскошь в отношении к одежде была чрезвычайная» [232, с. 264, 271]. Очень дорогие в то время виноградные вина, апельсины и лимоны он не покупал вовсе. Того, что Никон мог сам, он неумолимо, не зная снисхождения, требовал и от всех.
Результатом его строгости и принципиальности (и, я думаю, собственного примера неподкупности и твердости во всех делах, что всегда очень важно, более, чем многие в наше время думают) стало не только снижение пьянства в России (см. с. 145–146), но и, вообще, повышение нравственности русского народа. «Патриарх Никон продолжал позднее традицию Стефана <Вонфатьева и боголюбцев – см. с. 24–25>, когда приказывал отбирать и истреблять по боярским домам народные музыкальные инструменты» [189, с. 118]. Заботился он и о честности в торговле.
Последнее особенно ясно видно при рассмотрении дела о медных деньгах: «В 1656 г. боярин Ртищев предложил проект <…-> пустить в оборот, так сказать, металлические ассигнации, – чеканить медные деньги одинаковой формы и величины с серебряными и выпускать их по одной цене с ними. Это шло довольно удачно до 1659 г., за 100 серебряных коп. давали 104 медных. Затем серебро стало исчезать из обращения, и дело пошло хуже, так что в 1662 г. за 100 серебряных давали 300–900 медных, а в 1663 г. за 100 серебряных не брали и 1500 медных. <…> Беда заключалась не в самом проекте, смелом, но выполнимом, а в неумении воспользоваться им и в громадных злоупотреблениях. <…> Рядом с этими <многоразличными> злоупотреблениями должностных лиц, развилась и тайная подделка монеты в народе, хотя подделывателей жестоко казнили. <…> По свидетельству Котошихина, всего “за те деньги” были “казнены в те годы смертной казнью больше 7000 человек”» [105, с. 375]. «По “Уложению” 1649 г. <…> за чеканку фальшивой монеты заливали горло расплавленным свинцом» [40, с. 106]. Об участии в «злоупотреблениях» митр. Паисия Лигарида, приехавшего в Москву в 1662 г. см. с. 60. В них участвовали и родственники царя.
«Смелый, но выполнимый проект» был тщательно продуман и одобрен, конечно, патр. Никоном, и при его патриаршестве начат и осуществлялся не «довольно удачно», а блестяще – 100/104, то есть медный рубль стоил 96,15 копеек серебром! Такого прекрасного курса ассигнаций не было в России в первой половине культурного и грамотного XIX в., при министерстве финансов, изобилии западной экономической литературы и сотнях русских чиновников и банкиров, знающих западные языки, ездивших в Европу и там учившихся экономике и финансовому делу. Можно сравнить этот курс, после двух тяжелых войн, одной выигранной, второй неудачной, с аналогичным курсом во время и после наполеоновских войн, долгое время неудачных, и затем успешных: рубль ассигнациями стоил в 1806 г. 67,5 копеек серебром, в 1807 г. – 53,75 к.с., в 1808 г. – 44,67 к.с., в 1809 г. – 43,33 к.с., в 1810 г. – 25,4 к.с., в 1814 г. – 20 к.с. ([106, с. 189]). Этот курс неоспоримо доказывает, что при патр. Никоне не было (или почти не было) ни «злоупотреблений должностных лиц», ни «тайной подделки