Трёхочковый в сердце. Андрей Андреевич Навойчик
амфетаминов, только без вреда для здоровья и психики.
Она спала развратно, под всей это мешаниной из простыней, в ней не было того ангельского умиротворения на лице или в позе, которое обычно вызывает умиление у любимого человека, Словно похотливый бесёнок, в каждом своём изгибе, или выглядывающей лодыжке, Кира выглядела вожделенной и страстной. Ник приподнял одеяло, запустив руку ей под майку, аккуратно проводя по спине, спускаясь все ниже и ниже, он уже знал, что трусиков на ней нет, те словно подмигивали ему из прохода спальной комнаты: «Давай, смелее!». Он наклонился ближе, слыша звуки дыхания, и приоткрыв губы для поцелуя.
– Даже, не думай, маленький озабоченный блевун! – в одну секунду льдистые глаза Киры распахнулись, пронзая арктическим морозом, вот только его пальцы уже был внутри, и Ник знал, что эта холодность напускная.
– Дай мне минутку, вот так тебя лицезреть, и ты убедишься, что я ощутимо добавлю в росте. Разве моё пострадавшее тело не заслуживает, немного тепла и ласки, когда второе, такое очаровательное и бескорыстное тело, готово поделиться его излишком?
– Подхалимаж тебя не спасёт, я говорила тебе вчера не напиваться так. – она начала выталкивать слова с придыханием, растягивая гласные, а это значило, что он двигался в верном направлении. Кира становилась все горячее и податливее с каждым его прикосновением, стараясь насадиться глубже, помогая себе движением бёдер.
– Я, всего лишь, как рыцарь, хотел уничтожить алкоголь, чтобы тот не нанёс непоправимый вред моей даме сердца. И хоть я пал в неравной борьбе дело, моё живо и тело, кстати, тоже! – Ник шутил, как всегда, стараясь играть на контрасте между эротичностью момента, Кириным недовольством, и своим бесстыдством.
– Ты дурак! – она уже почти стонала от удовольствия, когда один его палец ласкал её внутри, доводя до исступления желанием почувствовать в себе нечто большее, горячее и заполняющее, а второй нащупал заветный бугорок, который мог бы подарить ей так необходимую разрядку, но в самый неподходящий момент, коварно соскальзывал, прерывая нарастающее возбуждение. – Не прощу!
Она испепеляла его похотливым, вперемешку со злобой взглядом, в тот самый момент, когда он убрал руку от её лона, и готовый сорваться с губ стон удовольствия, лишь застрял ненавистным комом в горле.
– Я договорюсь. – сказал Ник, отбросив одеяло и спустился ниже, ведь его губы так и жаждали не случившегося поцелуя, Киры, кстати, тоже.
Она чуть раздвинула ноги, пропуская его в самый интимный уголок своего тела, Ник медленно прошёлся поцелуями по внутренней части, сначала правого, затем левого, бедра. Она слегка изогнулась, то ли от щекотки, то ли небольшой судороги, предвещавшей скорое блаженство. Ник продолжал целовать, покрывая её лобок, опускаясь ниже, провел языком вокруг половых губ, очерчивая контур, словно художник, делающий наброски натюрморта на холсте. Лёгкими касаниями он ласкал клитор, вверх вниз, от кончика языка до почти его