Литературоведческий журнал №39 / 2016. Коллектив авторов
их нежные груди под драгими жемчугами, как сквозь их голубые жилки переливается розовая кровь, а на ланитах любовь врезала огневые ямки!» (I, 48,49).
Таким образом, первой, в глазах Белинского, державинской составляющей народности русской литературы было изображение картин русской жизни сверху донизу, от императрицы и вельмож до простых «дев», картин, что уже, по словам Кс. Полевого, «выражают вполне Россию».
Вторая составляющая, определившая «высочайшую степень» народности и самого Державина, проявилась «не в подборе мужицких слов или насильственной подделке под лад песен и сказок, но в сгибе ума русского, в русском образе взгляда на вещи» (I, 50).
Именно поэтому, заключает Белинский, «мы имеем в Державине великого, гениального русского поэта, который был верным эхом жизни русского народа, верным отголоском века Екатерины II» (I, 50).
Единственным у нас после Державина поэтом, чье творчество отвечало державинским составляющим критерия «народности русской литературы», был для молодого Белинского только Пушкин. Он один, пишет критик в своих «Литературных мечтаниях», «был выражением современного ему мира, представителем современного ему человечества; но мира русского, но человечества русского» (I, 72).
«Из стаи славной…»
Они встают из-под земли – славные, великие литературоведы, ученые, оставившие учеников и книги. Vita mortuorem in memoria vivorum est posita160
В статьях рассматривается научное наследие двух крупнейших русских литературоведов, представителей петербургской и московской школы истории и теории литературы: академика А.М. Панченко и Н.И. Либана.
Ключевые слова: А.М. Панченко, Н.И. Либан, феноменология культуры, древнерусская литература, Московский государственный университет, Пушкинский Дом.
Kibalnik S.A. Aleksander Michailovich Panchenko and the school of «the phenomenology of culture» of St.-Petersburg
Millionshchikova T.M. Nikolai Ivanovich Liban and the Moscow State University
Summary. The articles deal with the scientific legacy of the two eminent Russian scholars – A.M. Panchenko (St.-Petersburg) and V.I. Liban (Moscow).
Александр Михайлович Панченко и Петербургская школа «Феноменологии культуры»
Об Александре Михайловиче Панченко написано пока не так много, но зато писали о нем большей частью люди яркие, неординарные: например, А.Ю. Арьев, Н.С. Демкова, Е.А. Костю-хин, Д.С. Лихачёв, М.Б. Плюханова, Г.М. Прохоров, Е.К. Ромодановская, И.З. Серман, О.В. Творогов… Писали о нем и иностранные слависты (Х. Трендафилов, И. Феринц), и наши питерские, да и не только питерские, журналисты: прежде всего З. Курбатова, Л. Лурье, Н. Кавин, Вас. Пригодьич и др. Рачением С.И. Николаева, который и сам не раз писал и говорил о А.М. Панченко, все это, как и написанное самим исследователем, отмечено в вышедшем недавно справочнике, изданном Российской академией наук.
Бóльшая часть этих работ представляет собой рецензии, юбилейные приветствия, написанные еще при жизни А.М. Панченко, или отклики на его смерть. Разумеется, вряд ли стоило бы искать в них сколько-нибудь развернутую характеристику и точное
Жизнь умерших продолжается в памяти живых (лат.