Россия и современный мир №4 / 2013. Юрий Игрицкий
распадом СССР мало что изменилось. Хаос 1990-х годов в России и на всем постсоветском пространстве, пожалуй, объясняется переформатированием того же самого способа производства, но только с учетом более глубокой и широкой интеграции бывших советских республик в мировую систему разделения труда. Е.Т. Гайдар, комментируя произошедшие изменения, писал, что «произошла приватизация самой номенклатуры» [8, c. 137], с чем трудно согласиться. На самом деле бывшая советская номенклатура приобрела формальные права на частную собственность, что было необходимым условием ее вхождения в мировую элиту. В результате этой операции бывшая советская номенклатура была «разбавлена» нуворишами, которые, с одной стороны, были институционально необходимы для формализации отношений частной собственности, а с другой – придавали данному процессу видимость «демократичности». Так образовалась псевдобуржуазная элита современной России.
Псевдобуржуазность господствующего в современной России класса проистекает из ренты как формы прибавочной стоимости, полностью им присваиваемой. Хотя рента и не является сегодня единственной формой прибавочной стоимости в российской экономике, но преобладание ее над прибылью бесспорно [14, c. 133; 17, c. 26–28]. Именно такая ситуация наблюдалась в докапиталистических обществах и способах производства, основывающихся на отношениях личной зависимости и внеэкономическом принуждении, где рента была границей прибыли, тогда как при капитализме, наоборот, прибыль ограничивает ренту [18, c. 362].
Рентные механизмы воспроизводства социальной структуры общества порождают ту самую «коммунальность», которую А.А. Зиновьев считал доминантным аспектом «реального коммунизма» [12, c. 134], вместо того чтобы разглядеть в ней признаки «политарного» общества. Некоторые представители новой российской элиты, до конца не осознавшие законы «коммунальности» и позабывшие, что они являются условными, а не реальными собственниками (Березовский, Гусинский, Ходорковский и др.) [16, c. 104–114], а также условными, а не легитимными правителями (Лужков, Сердюков и др.), уже поплатились за это. Развернувшаяся сегодня борьба с коррупцией аналогична сталинским политическим репрессиям и имеет одну лишь цель – повысить внутреннюю дисциплину господствующего класса. Каждый его представитель должен отдавать приоритет общеклассовым, а не личным интересам. При этом критерием преданности общеклассовым интересам служит лояльность по отношению к политическому лидеру, часто в ущерб профессиональной компетентности [27].
Нет ничего удивительного в том, что в обществе, где 71% всего национального богатства принадлежит 1% населения [10], либералы вероятнее всего могут быть «системными» или «гламурными» [15], демократия – «суверенной» [28], а модернизация – «консервативной»40. «Консервативная модернизация» – это, скорее всего, оксюморон, но, возможно, и плеоназм, в зависимости от того, какой смысл вкладывают в слово «модернизация» ее идеологи. В любом