Маленький Фишкин. Быль-небылица. Илья Коган
сказал Алексей. – Прям Репин!.. Да! – вдруг вспомнил он. – Мы же чего пришли. Накрылась ваша труба!
– Как это? – сделал я вид, что ничего не понял. А сам посмотрел на Сюню. Чтобы молчал.
Алешка даже красить перестал. И давай рассказывать:
– Идем мы сегодня по площади. Смотрим, у вашего магазина народ толпится. Мы туда. А там!.. Окно разбито, дверь выломана, внутри – полный писец!
– Да, да! – подхватил Сашка. – Все разбито, раздолбано, как будто слон там прошелся! И милиция…
– А люди говорят, – продолжал Алексей, – будто вашего немца найти не могут. То ли сам сбежал… то ли его того… кокнули то есть…
Я снова посмотрел на Сюню. Молчит? Молчит.
– А телескоп? – спросил я.
– Какой там телескоп! Я ж тебе говорю: там живого места не осталось!
– Бедный Карл! – вздохнул я. А Алексей опять разозлился:
– Немца жалко? Да?
Я не успел ответить, потому что Сюня пробубнил грустно:
– Ферфалт ди ганце постройкес!
– Чего? Чего? – не поняли ребята.
– Говорит, что все пропало… Не видать ему Америки!
Когда сарай стал совсем-совсем синим, Ефрем принес нам по куску арбуза и стакан тыквенных семечек. А потом попросил Сашку нарисовать на стеночках-загородочках мальчика и девочку. И Сашка нарисовал.
Мы с Алешкой хотели зайти за загородку, посмотреть, как там все устроено, но…
– Куда! – закричал Ефрем. – Завтра! Завтра открытие!.. Приходите и смотрите сколько душе угодно! И все остальное делайте!.. Только не забудьте денежку прихватить!
Ага! Вот, оказывается, в чем гешефт Соломона! Сортир-то будет платным! Ну, это еще надо, чтобы люди согласились платить…
Домой мы вернулись поздно. Зато с хлебом и селедкой. Ее давали по талону «мясо». Весь месячный паек – целый килограмм! И вот же везуха: хлеб оказался с довеском! Мы с Сюней честно разделили его пополам.
– Пить! Айн глас васер! – первым делом попросил Карл Иванович. Ну да, мы же не оставили ему воды… Я смотрел, как жадно он пьет, и думал, а что же будет после селедки?
И, вообще, что будет дальше? Куда нам девать немца?
Я не стал рассказывать про то, что сделали с магазином. И про то, что милиция ищет его… или его труп. Зачем еще больше расстраивать человека? Он и так не поймет, на каком он свете. Я просто сказал:
– Ешьте, Карл Иванович! А мы потом зайдем…
Дома было не до нас. Все толпились в сарае, где тетя Катя доила «потерянную» корову. Сестра Жанна, увидев меня, зашипела:
– Фишка-воришка!.. Из-за тебя нас с Веркой завтра гонят пасти эту Манюню! Как мы с ней управимся? Ты посмотри на ее рога!
– Большое дело! Возьми хворостину покрепче!
– Му-у!.. – сказал Сюня и, выставив руки рогами, замотал головой.
– Ша! – зашумела на нас тетя Катя. – Гей вон отсюда, голота паршивая!.. Чтобы духу вашего возле скотины не было!
И мама увела меня ужинать…
Когда все в доме угомонились, мы с Сюней спустились