Загадочные женщины XIX века. Ги Бретон
Она стала появляться при дворе в таких смелых декольте, что однажды вечером полковник Галифе, указав на ее почти полностью обнаженную грудь, сказал:
– Теперь я отлично узнал этих великолепных повстанок! Но смотрите, графиня, как бы одежды мужчин не стали сегодня им слишком тесными!..
Фраза была пошлой, но заставила Вирджинию улыбнуться. По правде говоря, она любила сальные шутки. Как-то раз на вечере у госпожи де Порталес господин Вимеркати, протягивая ей коробочку с леденцами, спросил:
– Графиня, не желаете ли пососать?..
– Смотря что, – ответила Вирджиния и залилась похотливым смехом.
У стоявших рядом ко многому привыкших придворных отвисли челюсти…
Майским утром 1856 года Вирджиния проснулась в дурном настроении. Отбросив простыни из черного шелка[23], она поднялась с кровати, сняла ночную рубашку и, подойдя к большому зеркалу, принялась разглядывать свое тело. Разглядывала она его долго, с любовью. Полюбоваться, действительно, было чем: об этом теле мечтали все мужчины при дворе. Устремленные к небу груди[24], чуть выделяющийся живот, безупречной формы бедра, волнующий зад, «курчавый лесок»… Она вздохнула…
Дело было девятого мая. Следовательно, прошло уже ровно четыре месяца с того дня, как она впервые увидела Наполеона III, а желание его обладать ею проявлялось лишь в подергивании себя за ус, в блеске взгляда или неожиданной краске смущения на лице. Но ни разу еще монарх не попытался увлечь ее на канапе. Мало того, он не допускал в отношении ее ни одного из тех быстрых, но точных жестов, которые говорят больше, чем поэма, и которые супруга кремонца посчитала бы за великую честь…
Знавшая галантную репутацию французского императора, Вирджиния была крайне удручена его сдержанностью.
Что же ей следовало предпринять для того, чтобы вывести Наполеона III из состояния этой удивительной сдержанности? Молодая женщина подумала, что самым простым способом будет показать ему, что не одно только ее смазливое личико, но и все остальное представляет собой «лакомые кусочки» для императора.
А поскольку госпожа Кастильоне полумер не признавала, то она решила отправиться в Тюильри в такой одежде, которая не смогла бы скрыть ни одной части ее тела.
Предприятие это было довольно смелым. Но удачным. Вот что говорит граф де Моньи, очевидец этого появления в императорском дворце едва одетой графини:
«Никогда не забуду того костюмированного бала в Тюильри, на котором она появилась полунагой, словно античная богиня. Это было как взрыв, как революция. Она представляла собой римлянку периода упадка: ее густые шелковистые волосы были распущены и лежали на великолепных плечах, разрез на боку платья позволял увидеть почти всю ногу, затянутую в шелковый чулок, от начала бедра до совершенной формы ступни, на каждом пальце которой было надето по перстню. На ногах ее были почти невидимые крошечные сандалии. Впереди нее шагал, раздвигая толпу, граф Валевский, а вел ее под руку граф де Фламаран, выглядевший довольно
Она спала на черных простынях для того, чтобы оттенять молочную белизну своего тела.
Хорошо рассмотревший ее Вьель-Кастель написал: «Гордая графиня не носит корсета. Она с удовольствием стала бы позировать Фидию, если бы он жил в наше время. И позировала бы только в украшении своей красоты. Грудь ее просто восхитительна: она вздымается вверх, как у юных мавританок. На теле нет ни единой складки или морщинки. Одним словом, грудью своей она как бы бросает вызов всем женщинам». Мемуары.