Эверлесс. Узники времени и крови. Сара Холланд
площадь, направляясь к Амме и Алии. Амма выглядит растерянной. На ней дорожный плащ, а за плечами висит сумка. Когда она замечает меня, на ее лице появляется улыбка облегчения.
– Поверить не могу! – она хватает меня за руки и заключает в объятия. – Все-таки уговорила отца отпустить тебя?
– Только на месяц-другой, – вру я, – если они выберут меня.
– Ну, думаю, он будет доволен, когда ты вернешься домой с двумя годами кровавого железа.
Я пытаюсь найти утешение в словах Аммы, пока она тянет меня в очередь. Я чувствую под своей ладонью ее пульс, быстрый и легкий.
– Я рада, что ты здесь. Это будет прекрасно, что мы все вместе. – Алия тоже улыбается мне.
Когда мы занимаем свои места, Айван и другие люди Герлингов совещаются, тихо переговариваясь, прежде чем повернуться к очереди девушек. За ними две открытые телеги с сеном, которые худосочные мальчишки с выступающими зубами, не старше двенадцати, вкатывают на площадь и останавливают. В это время Айван и его люди идут вдоль очереди, изучая подбородки, глаза и руки, заставляя девушек вертеться словно волчки.
– Что происходит? – шепчу я Амме.
Она лишь качает головой.
В животе появляется неприятное чувство. Я слышала, что лорду Герлингу нравятся молодые и симпатичные слуги, но никогда не думала, что с нами будут обращаться таким образом: сгонять, словно скот, и проверять, как лошадей, оценивая стройность ног и состояние зубов. Мне хочется сбежать, но я не могу заставить ноги двигаться.
С другого конца очереди мужчина изучает круглолицую незнакомую мне девушку с растрепанными волосами. Он хмурится и качает головой. Губы девушки дрожат. Она хочет что-то сказать, но он ее игнорирует и двигается к следующей в очереди, стройной женщине чуть старше двадцати лет. Он жадно улыбается ей и шепчет несколько слов. Женщина краснеет, выходит из очереди и спешит к телеге.
Осмотр продолжается. Примерно четверть девушек уже отправили к телегам, а остальных отвергли. По коже бегут мурашки каждый раз, как кто-то из людей Герлингов плотоядно ухмыляется или заставляет девушку поднять юбки, чтобы показать свои икры, но я хочу получить место в Эверлессе и потому молчу. Амма стала белой как снег, все еще лежащий сугробами на краю площади. Чтобы подбодрить ее, да и себя, я крепче сжимаю ее руку.
До нас остается пять девочек, три, потом одна. Я закусываю щеку, когда страж Герлингов возникает передо мной, и надеюсь, что отвращение не написано на моем лице. Я лишь благодарна, что это не Айван. Он улыбается, стоя так близко, что я чувствую его смрадное дыхание. К моему отчаянию, он берет меня за подбородок и поднимает лицо вверх. Я дергаюсь: иначе не получается. Мужчина смеется и тянет руку к моей груди.
Что-то происходит, и я снова вижу, как все вокруг замирает: время останавливается, даже воздух не двигается – хотя, кажется, никто, кроме меня, этого не замечает. На лице мужчины застыла гаденькая ухмылка. Я смотрю на испуганное выражение лица Аммы – крик готов вырваться