Пока кукует над Рессой кукушка… Семейная сага. Клавдия Наумкина
делами. Но, порой, медленно опускалась на лавку и некоторое время сидела так без движения. Потом, будто вспомнив о чём-то, вновь принималась за дело.
Нянька Груня с тревогой поглядывала на племянницу и покачивала головой, но ничего не говорила. Только старалась перехватить любою тяжесть, что задумает нести Лизавета. Та вначале противилась такой помощи, но потом перестала сопротивляться. А в глазах её тенью стала мелькать потаённая грусть.
Вместо отца этот год впервые в отход отправился пятнадцатилетний Николка. Его взял под свой присмотр дядька Семен. Малец уже заметно вытянулся и расправил плечи. Над губой затемнела полоска усов. И весь он стал наливаться юношеской силой.
Перед отъездом Николка, немного стесняясь, обнял свою мамушку, прижался к ней, как прежде, в детские годы, уловил родной запах.
Лизавета огладила его вихрастую голову, которая была уже выше ее, привычно пробежалась рукой по спине первенца. Как вырос за последние месяцы сын, становится мужиком.
Так они простояли некоторое время, обнявшись, пока Герасим несколько насмешливо не проворчал:
– Ну, будя, не на век расстаетесь. Чай, осенью заявится назад наше чадушко…
Николка проворно чмокнул мамушку в щеку, сразу засмущавшись отцовой насмешки, и выпраставшись из родительских объятий, поклонился тяте, получая благословение и напутствие.
Герасим уложил пожитки сына в повозку, тронул вожжи, призывая Гнедого к вниманию. Братья заторопились к повозке, привычно расставаясь с домочадцами. Только для Николки это было первое далекое от дома путешествие.
Повозка покатила по деревенской дороге к околице. Детвора побежала следом. Николка смотрел на своих младших сестер, которые бежали вдогонку, на брата Андрейку, который махал на прощанье рукой, на няньку Груню, облокотившуюся на плетень, но больше всего на мамушку, показавшуюся ему такой грустной и одинокой в этой толчее радостных лиц…
О своем первенце Герасим особо не беспокоился. Знал, что брат Семен присмотрит за племянником, не дозволит браться за неподъемную работу, приглядит и на отдыхе, чтобы не втянулся малец в какую историю. Да и тесть, дед Иван не позволит внуку баловаться.
Герасима больше волновало здоровье Лизаветы. В отличие от многих мужиков, он считал, что жена выбрана для совместного пути одна и на всю жизнь.
Лизавета была для него всем в этом мире – тем ощущением счастья, которое он пережил в первые минуты единения и которое не угасло на протяжении всей совместной жизни, радостью от того, что благодаря ней, появились продолжатели рода мужского – Николка и Андрейка, и женского – Ариша, Дуняша и Маняша.
В долгие месяцы работы в отходе мужики порой загуливали на стороне, приискивали себе зазнобушек на время, а кто и навсегда. Герасим к этому относился с долей брезгливости. Раз боги указали, а родители выбрали супругу на век, надо чтить их выбор, потому