Россия и мусульманский мир № 1 / 2015. Коллектив авторов
что вхождение в состав России вывело большинство обществ из многовековой изоляции, прекратило их междоусобные войны, в отдельных случаях спасло от уничтожения извне, дало импульс модернизации их социальной структуры, экономики, инициировало процессы нациестроительства и в конечном счете в основном подготовило к более или менее оптимальному существованию в динамично меняющемся мире. Трудно сказать, сумели ли бы выжить в условиях экономической и политической конкуренции традиционные культуры Урала, Сибири, Севера, Дальнего Востока и Центральной Азии, если бы они в свое время не прошли долгую и нелегкую школу нахождения в составе Российской империи. По мнению авторов книги, не менее полезным это было и для самого русского народа, научившегося находить общий язык и уживаться с любыми «иноверцами» и «инородцами», адаптироваться практически ко всем существующим на Земле цивилизациям и географическим ареалам14.
Таким образом, несмотря на то что вмешательство властей в оценки исторического прошлого не всегда дает желаемые результаты, в данном случае его стоит приветствовать. На сегодняшний день у историков накопилось много вопросов к историческому прошлому России и ее регионов, а многочисленные учебники по отечественной истории и истории отдельных регионов, в том числе республик, изобилуют взаимоисключающими, а порой и нетолерантными положениями по отношению к отдельным народам и культурам.
Наш краткий обзор общественных дебатов, имевших место в 2013 г. в ходе обсуждения проекта Концепции нового учебника по истории России в двух республиках Поволжья, показывает, что инициированная властями страны дискуссия вокруг разработки так называемого «единого учебника» позволила отечественным историкам начать давно назревшую «инвентаризацию» своего хозяйства, отказаться от десятилетиями господствовавших публицистических клише, найти общие точки соприкосновения между разработчиками учебников, что, несомненно, принесет пользу как самой исторической науке, сделав ее более строгой и менее эмоциональной, так и ее преподаванию в школах и других образовательных учреждениях.
В то же время эти дискуссии, особенно в ряде национальных республик, продемонстрировали правоту выводов М. Фуко о глубокой связи власти со знанием, причем в данном случае – с историческим знанием. Дискуссии вокруг новых подходов к преподаванию истории лишь подтвердили тезис выдающегося французского мыслителя, что «власть устанавливает знание, которое, в свою очередь, выступает гарантом власти»15. Но если в Башкирии после смены власти летом 2010 г. ранее близкие к ней историки сейчас испытывают чувство растерянности, то их коллеги в Казани, кажется, не сомневаются, что пока еще могут точно ответить на вопрос коллеги М. Фуко Ж. Лиотара: «Кто решает, что есть знание, и кто знает, что нужно решать?»16
1. Габдрафиков И.М., Кучумов И.В. Новая волна дебатов по региональной истории
См.: http://www.regnum.ru/news/polit/1757425.html
Цит. по: Сокулер З.А. Знание и власть: Наука в обществе модерна. – М.: РХГИ, 2001. – С. 59–60.
Лиотар Ж.Ф. Состояние постмодерна. – СПб.: Алетейя, 1998. – С. 28.