Бумажные крылья. Ульяна Павловна Соболева
со своей головы шлем и спрыгнул с мота. Теперь я видела, как сильно ударил его Вовка – на скуле кожа лопнула до мяса и нос разбил. Я руку протянула и тут же одернула.
– Там бы швы наложить.
– До свадьбы заживёт, – усмехнулся белозубым ртом и совсем на подростка стал в этот момент похож.
Надел на меня шлем, а сам взгляд на мои ноги опускает, туда, где длинная свободная юбка задралась, смотрит на колени и ремешок все никак не застегнет, и взгляд… там совсем иной голод. Отчаянный, зверский, обещающий какой-то ад кромешный, от которого мне самой ужасно жарко становится. Вблизи его глаза блестят лихорадочно и алчно, и я вижу, как он к губам моим совсем недавно наклонялся.
Помню… помню, что нельзя смотреть ему в глаза, что это совсем юный мальчик, и что он нравится моей Таське. Я все помню.
И когда он, сев впереди меня, руки мои за запястья взял и на свой торс поверх майки положил, я тоже все это помнила… только глаза вдруг закрылись, когда запах его почувствовала. Кожаной куртки, свежести и безбашенной молодости. Запах страсти… мне вдруг показалось, что она должна пахнуть именно так. Адреналином, запретом, опасностью и им.
Глава 6
Я невероятно старалась держать дистанцию, не прислониться грудью к его спине, не сжать сильнее пальцы на его торсе. И в душе мне уже совсем не тридцать четыре, мне… а черт его знает сколько мне и в каком возрасте еще захватывает дух, дергается, как бешеное, сердце, и хочется раскинуть руки и лететь-лететь-лететь. С ним было все как-то просто. Не так, как в моей большой и взрослой жизни, когда каждое слово и движение обдумываешь заранее или наперед что-то разрешаешь, или не разрешаешь самой себе, обдумываешь последствия, контролируя эмоции и поступки. Нет, с ним было «здесь и сейчас». Это пугало до дрожи во всем теле и в тот же момент казалось, что нет в этом ничего такого, и что взрослой я буду через десять-двадцать минут, а пока что можно. Я ведь не делаю ничего такого… я просто живу?
Ладони ощущали его гулкий и быстрый стук сердца, ощущали худощавое тело и в то же время жесткие мышцы живота. Рельефно напрягающиеся, когда мотоцикл накренялся, и мы под каким-то немыслимым углом обгоняли машины, неслись по обочине. В такие секунды я все же прижималась к нему инстинктивно и впивалась в его футболку дрожащими пальцами, и мне казалось, что сердце под моими ладонями начинало биться намного быстрее. И ни одной мысли в голове, кроме свиста ветра и ощущения свободы. Запретной, неправильной, отвратительной свободы, за которой непременно последует расплата. И плевать.
Ногами касаться его ног, ощущая трение шва джинсов о внутреннюю поверхность бедер, и внизу живота начинает потягивать еще незнакомой тяжестью, томлением и желанием чего-то большего. И, нет, я не наивная дурочка, чтоб не понимать, чего именно. Просто раньше никогда не ощущала вот так ни с чего, просто с присутствия, с запаха, с прикосновения к мужскому телу. Безумие какое-то. И нет, мозг не отключался, он совершенно участвовал в процессе и понимал, что именно я чувствую, отрицал, вопил, бился в истерике, но это не отменяло участившегося дыхания и влаги между ног, напряжения груди,