Бумажные крылья. Ульяна Павловна Соболева
палец, испачканный в сметанном соусе, и посмотрела, как пропитался торт в холодильнике.
Последние приготовления на кухне, уже подтянулись первые гости – одноклассницы Таськи, с которыми она расстанется в этом году. Черт, как моей дочери может быть семнадцать, если мне самой недавно было столько же, и чувствую я себя примерно точно так же, как и тогда, с одним исключением, что в зеркале мне уже этот возраст не показывают. В голове не укладывается. Моя подруга Ленка недавно выдала, что в следующем году моя дочь будет уже на год старше меня.
Девчонки едва пришли – засунули любопытные физиономии на кухню, спросили, чем помочь, и получив по сырному шарику, ушли в комнату дочери. Помогать уже особо было не чем, мы с Тасей всю ночь салаты резали и торт пекли до самого утра. Мать Леши по скайпу звонила, предлагала не возиться, а отметить в кафе, но я люблю дома. Люблю сесть за стол, видеть, как едят то, что сама готовила, как дочку нахваливают за вкусную выпечку. Она у меня умница, всегда помогает. И тоска какая-то задушила, взрослеет так быстро, и скоро, может быть, не будет у меня этих столов с посиделками. Отец Таську звал в столицу учиться, и я умом понимала, что это прекрасное предложение и огромные перспективы, а сердцем… сердце больно стягивало железным обручем от мысли, что надо дочку от себя отпустить. Уедет к отцу, и останусь я и моих три кота. Точнее, моих два. Один Настасьи – она его с какой-то подворотни прошлой весной притащила. Мы его с пипетки неделю откармливали. Вопреки прогнозам ветеринара, что он точно сдохнет, наш Венька выжил на радость нам и на горе двум «старикам», которые до сих пор считали его вражеским десантом и охраняли от него стратегически важные точки в нашем доме, то есть собственные миски и горшок. Пришлось для Веньки делать его личный угол с едой и домиком. Кто-то из котов потерся о ноги, пока я красиво раскладывала запеченный картофель на блюдо и украшала укропом, приоткрыла окно и голос дочери услышала – та вышла на балкон, с кем-то говорила по телефону. Невольно прислушалась. Нет, я не сую нос в ее дела. Но это непреодолимое любопытство, с ним ничего не поделаешь. Хочется знать – и с кем говорит, с кем дружит, куда ходит. Мы с ней, конечно, близки, но всегда есть сомнения, что тебе далеко не все рассказывают.
– Конечно, жду. Очень.
Улыбается. Я не вижу. Я слышу, как она улыбается. Такая уже взрослая моя Настася, такая… как же время быстро летит. Пару месяцев назад платье на выпускной выбирали, а, кажется, только вот в первый класс пошла, и я ей банты белые завязывала.
– Как не приедешь? Вадииик, ну ты же обещал! – улыбка явно пропала, в голосе звенела обида. – Ясно. Мог бы и предупредить, что уезжаешь. Нет, я не расстроилась. Спасибо. Все. Пока. Мне маме помогать надо.
Я отпрянула от окна, а она на кухню вошла, тарелками гремит, напряженная до предела, сжатая в комок нервов.
– Тась, ты чего?
– Ничего, мам. Все хорошо.
А я вижу, что вот-вот расплачется. Резко ее к себе повернула за плечи.
– Послушай меня внимательно. Я не лезу в твои дела и редко тебе что-то советую. Потому что собственные ошибки самые вкусные, а чужие