Когда спящий проснется. Герберт Джордж Уэллс
сейчас получите платье.
Толстяк сделал знак белокурому, и тот вышел.
– Скажите, это правда, что я проспал два столетия? – спросил Грехэм.
– А, вам уже успели сообщить… Да, двести три года, уж если вы хотите знать.
Итак, это был неоспоримый факт. Приходилось примириться с ним. Грехэм ничего не сказал, только брови его сдвинулись и опустились углы рта. Помолчав, он спросил:
– Что это так трещит за стеной? Мельница, верно, работает поблизости или динамо-машина? – И, не дожидаясь ответа, прибавил: – Впрочем, может быть, теперь уже нет ни мельниц, ни динамо-машин? Условия жизни, я думаю, страшно изменились… Что значат эти крики? – задал он новый вопрос, видя, что толстяк молчит.
– Ничего особенного, – ответил тот нетерпеливо. – На улице кричат. Вы все равно не поймете… Потом, может быть, когда узнаете… Вы сами сказали: многое изменилось. – Он говорил отрывисто, хмурил брови и беспрестанно оглядывался, как человек, который попал в трудное положение и старается найти выход. – Подождите немного: скоро вам дадут одежду, а пока побудьте здесь: сюда никто не войдет. Вам еще побриться надо.
Грехэм машинально потрогал свою давно не бритую бороду.
В это время вернулся белокурый молодой человек. Он подошел к ним, но вдруг остановился, прислушиваясь, потом взглянул вопросительно на своего начальника и выбежал через арку на балкон. Долетавшие оттуда крики становились все громче. Толстяк повернул голову и тоже прислушался. Вдруг он пробормотал какое-то проклятие и бросил на Грехэма неприязненный взгляд. Между тем рев толпы все разрастался, то поднимаясь, то падая, как морской прибой. Гневные возгласы, визг, хохот – все сливалось в этом тысячеголосом вое. Один раз послышались короткие, отрывистые звуки, как будто звуки ударов и резкий крик отдаленных голосов, потом что-то щелкало и трещало, точно ломали сухие прутья или хлопали бичом. Грехэм тщетно напрягал слух, стараясь что-нибудь понять в этом гаме.
Но вот он уловил целую фразу, повторенную много раз. Что это? Не может быть! Он не верил ушам…
Но нет, он не ошибся. Там кричали: «Покажите нам Спящего! Покажите нам Спящего!».
Толстяк бросился к арке.
– Безумцы! – закричал он. – Как они узнали? Кто им сказал?.. Да знают ли они или только догадываются?
Должно быть, ему что-то ответили, потому что он продолжал:
– Я не могу выйти. Мне за ним надо смотреть. Крикните им с балкона.
Опять последовал какой-то ответ.
– Скажите им, что он и не думал просыпаться. Скажите что-нибудь, что хотите! – Он поспешно вернулся к Грехэму. – Вам надо поскорее одеться. Вам здесь нельзя оставаться. Невозможно будет…
И он выбежал вон, не отвечая на вопросы, которыми Грехэм его осыпал. Через минуту он опять вернулся.
– Не спрашивайте. Я ничего не могу вам сказать. Объяснять слишком сложно. Узнаете потом. Сейчас вы получите платье, сию минуту. А потом вы пойдете со мной… Здесь вам быть нельзя. У нас свои неприятности… Вы скоро поймете, в чем дело… слишком скоро, может быть.
– Но