Злая память. Книга вторая. Сибирь. Олег Колмаков
поводу. Вернулись мы вовсе ни к тебе. В конце концов, не в Чернигов же нам было ехать, дабы ютиться с родителями в двухкомнатной «хрущёвке», в то время, как собственная «хата» пустует. Вернёшься ли ты живым со своей грёбаной войны или нет, ещё не известно. Так зачем же понапрасну добру пропадать? Между прочим, добру совместно нажитому.
Короче так, Князев. Смирись с мыслью о том, что жить мы будем именно здесь. Комнат на всех хватит. Быть может, и прежняя любовь в нас проснётся!.. – вновь язвительно хихикнула бывшая супруга. – …А коль не по нраву тебе будет подобное соседство, так ищи размен. Я не возражаю, если мы навсегда разъедимся по разным концам города. Надеюсь, ты не посмеешь (как это случилось в прошлый раз) родного сына на улицу выгнать?
– Ну ты, Лариса, и сука! А впрочем, ты всегда знала чем прикрыть свой зад и как обернуть в свою пользу абсолютно противоположные факты. Однако, посмею напомнить тебе и о том, что два года назад я вышвырнул вовсе не своего сына, а именно тебя, вместе с твоим ёб… – глянув на сына, майор сдержал навернувшийся матерок.
В данную минуту Князев был полностью деморализован. Он не знал, как вести себя в подобной ситуации. Будто специально кто-то свёл в одну точку: его бывшую жену («глаза б на неё не смотрели»), с которой далеко не все ещё точки были расставлены над «и»; сына, которого Валерий давно мечтал увидеть («правда, при совсем иных обстоятельствах») и ту, с которой Князеву как можно дольше хотелось быть вместе. Пожалуй, Валерий предпочёл хоть трижды сразиться с Саебом Аль-Балаави, только б судьба избавила его от подобной встречи, когда соприкоснулось, казалось бы, совершенно несовместимое, когда прошлое накладывалось на настоящее, перекрывая дорогу будущему. И этим злополучным местом, волею случая оказалась его квартира, в одночасье превратившаяся из «надёжной крепости», во «вражеский форпост». Это была уже совсем иная «война», к которой майор оказался совершенно не подготовлен.
Более идиотского и нелепейшего расклада Валерий не мог себе и представить. Ни то, чтобы Князеву было сейчас перед кем-то стыдно. Скорее, он чувствовал некую неловкость. И в первую очередь ему было неловко перед Ириной за Лариску, внезапно вторгшуюся в их взаимоотношения. Испытывал он неловкость и перед сыном, за то, что нынче с его отцом была «чужая тётя».
«А впрочем, Максимка уже достаточно взрослый и, наверняка, должен понимать элементарные вещи. Коль мать его сбежала с „чужим дядей“, так почему же папа непременно обязан оставаться один. Мальчишка должен понимать и то, что у его отца теперь своя жизнь и что он вправе обустраивать её по своему усмотрению!..»
Уж в тысячный раз майор успел покаяться за то, что поддался на уговоры Ирины. Нет, он был вовсе не против столь желанной спутнице. Просто не хотелось ему посвящать девушку в свои дрязги, прошлые неразрешимые проблемы. А ещё он ругал себя за то, что не смог заранее позаботиться о том самом месте, куда мог бы он без оглядки привести Ирину; за то, что не разменял он заранее имевшуюся общую жилплощадь. Да кто же полгода назад знал, что судьба будет к нему столь