.
литовско-русское, ростово-суздальско-московское, ордынское, византийское, собственно-московское, казацкое, мало- и белорусское, европейско-петербургское, самодержавно-крепостническое, соборно-самоуправленческое, пореформенно-эмансипационное (1861–1917), «временно»-демократическое, военно-коммунистическое, нэповское, сталинское, хрущево-брежневское и т.п. Современная Россия состоит из этих (и других, можно продолжить) ингредиентов. Все эти «практики» и «теории» никуда не пропали. Включая высшее достижение отечества – художественную и интеллектуальную культуру XIX–XX столетий.
Когда-то я написал (но никогда не публиковал, полагая ее неудачной) работу «Россия между Европой и Евразией», в которой пытался выразить следующую мысль. И не мысль даже, а, как сказали бы наши предшественники из «Серебряного века» (на самом деле – «золотого»), – интуицию. Россия уходит то в Евразию (Орда), то в Европу (Литовско-русское государство и Новгородско-псковско-ганзейское народовластие), то пытается быть какой-то (не важно какой) самой-по-себе. Она меняет идентичности, ищет свой путь в истории… Но все это были такие традиционно-интеллигентские «размышления». Э.С. Кульпин же на конкретном материале показал, как происходил исторический рост России в литовском, ордынском и московско-рязанско-тверском изводах. Это принципиально новый взгляд, это та полифония, которая имманентна русскому, но еще далеко не усвоена современным обществом.
…Так вот, возвращаясь к скептической оценке В.Л. Иноземцевым продуктивности исторического знания для выработки эффективной стратегии выхода отечества из системного кризиса, зададимся вопросом: как же это возможно без учета всего того, о чем здесь говорилось? Без учета того, о чем пишут исследователи, подобные Э.С. Кульпину.
Однако и историки должны иметь в виду следующее…
Их ошибка в том, что они хотят понять «историю» на основе фактов, документов, археологии. Но «история» снимается культурой, которая ни в коей мере не есть «надстройка». Культура всегда в автономном плавании. Она – все то, что преодолевает «базис» (не в марксистском, конечно, смысле – «базис»). Вполне возможно, что именно это имел в виду Б.Л. Пастернак, когда говорил о «Новом Завете». Это – преодоление материально-фактических обусловленностей мира. Поэтому разговор о «русской бедности» (Л.В. Милов) или «русском богатстве» (все остальные) не имеет смысла. Смысл: культура, напряжение etc. Откуда он берется? Думаю, что с какого‐то момента (не всегда так было, но мы в этом историческом моменте) смысл порождался горением человеческой души («души воспламененной чьей-нибудь»). Она – высшее достижение человека (можно сказать: Бога, но тогда разговора не получится. Только молитва). О. Шпенглер утверждал: история – это то, что не есть математика. Что не счислимо. Я скажу: история – это то, что не есть «история». Что преодолевается культурой. Только способность к подъему, обретению нового качества является условием самосохранения, ревитализации