Стальное поколение. Александр Афанасьев
то… – полковник сделал неопределенный жест рукой – те бутылку разбили. Мой – двоих, голыми руками. Насмерть. Такой же рейнджер как ты…
– Звать как?
Полковник посмотрел на Николая.
– Да чего там… Все по закону…
– Товарищ полковник. Звать – как?
– Владимиром звать. Щеглов фамилия…
Николай сделал про себя заметку – спросить. Он немного времени пробыл в Москве… сначала, когда он шатался… после этого, в общем. Сейчас – немного дали времени, совсем немного. Но и того, что он видел – было достаточно. Москва гнила на глазах… очереди у магазинов… какие-то праздношатающиеся… таксисты… шпана всякая. У каждого магазина спекулянты, у любого «соки-воды», в которых почему-то водку продают – тоже толкутся, водка теперь есть, дорогая правда, но самогон гнать не перестали. Все поползло… как после долгой зимы, когда мокрый снег превращается в кашу и начинает проступать грязь, которая под ним скрывалась всю долгую зиму. Ему было противно… просто физически противно наблюдать такое. В Афганистане – смерть поджидала тебя на каждом шагу… но в то же время там были люди, готовые отдать за тебя жизнь. Сразу – не раздумывая, не сомневаясь. А тут… какая-то мерзкая суета. И если братишка попал – его долг вытащить. Тем более, что ментов вон, повыпускали, дела пачками пересматривают, в санатории только об этом и говорили. Пусть и братишку выпустят… нельзя так.
– Куда меня? – спросил Николай, чтобы заполнить паузу.
– А ты что, рейнджер, не знаешь? Не довели, что ли?
– Сказали – на Восток куда-то.
– На Восток… Восток – он разный бывает, юноша. Я вот крайний раз в Йемен катался… срач такой, что и не выскажешь. А тебе сходу повезло – Дамаск. Считай, африканский Париж. Туда чтобы попасть такая очередь, я тебе скажу, стоит… Так что в двадцать три года… Хотя…
Полковник посуровел лицом.
– Не один ты туда едешь. Так… здесь, значит расписывайся. Твой пакет документов. Потеряешь – не знаю даже, что и будет.
Николай вывернул пакет на стол. Билет на рейс Аэрофлота… завтра. Синий служебный паспорт, – который выдавался ему как специалисту, командированному с целью мелиорации земель на ближнем Востоке. Прикрепительный талон в физкультурную организацию – за границей комсомольских не было…
– Положено комсомольский билет сдавать, да ладно, возьму грех на душу – сказал полковник – езжай, рейнджер. И возвращайся…
Отца дома не было. Болел… лечился. Николай дал себе зарок, что съездит и проведает – но знал, что сдержать его не сможет. Да и незачем… обоим душу то рвать.
Мать… рано поседевшая, нервно перебирающая в руках недоконченное шитье – молча собрала на стол. Села напротив. Николай ел жадно… про такое говорят – смотри ложку не проглоти. Домашней стряпни он не видел несколько месяцев… хотя такие же макароны по-флотски, как и в столовке части.
– Все нормально – сказал он матери, когда тарелка опустела.
– Положить еще?
– Да не, мам, сыт я… Я ненадолго…
– Куда? – только и спросила мать –