Зло. Эдуард Хруцкий
Он ушел, а Мишка лег на диван, взял найденную на полке книгу «И один в поле воин…» и читал до вечера. Когда стемнело, он проверил инструмент, спрятал в поясе, надетом на голое тело, паспорт – подарок дружка Ашота – и деньги. Оделся.
Внезапно набежали тучи, и по подоконнику барабаном застучали дождевые капли. Мишка подошел к окну. Во дворе стояла плотная стена ливня. Это был особый, короткий и сильный южный дождь. Он словно светился в темноте, в огне фонарей, казался голубовато-чистым. Давно он не видел таких дождей. Там, на Севере, они были затяжными и пугающе темными.
Дождь перед делом – к удаче. Хорошая примета. Значит, бог бродяг Болдоха посылает ему весточку, обещает, что сладится нынче вечером всё.
Ливень прекратился так же внезапно, как и начался. Только со звоном падали капли в стоящие под водостоками кадушки.
Мишка закурил. В сыром воздухе запах табака был особенно резким – давал понять, что дух его был лишним в этом буйстве ощущений.
– Пошли, – сказал вошедший в комнату Жорик, – пора, Миша.
Махаон вынул из кармана ксиву, сделанную Ястребом, положил на стол. Жорик мазнул по паспорту глазами, но сделал вид, что совершенно не придал этому значения. Они вышли в сад, в мир необычайных после дождя запахов. Цветы благоухали нежно и остро.
– Как пахнет, а? – хлопнул Мишку по плечу Жорик.
– Как в крематории.
– Ты что, ты что… – Жорик сплюнул через левое плечо и перекрестился, – не говори так, а!
У калитки их ждала машина. Ехали долго, петляли по улицам. Наконец у мрачного четырехэтажного дома машина остановилась. По черной вонючей лестнице они поднялись на чердак.
– Пришли, – вздохнул Жорик. – Теперь будем ждать.
– Твои шестерки где?
– Уже работают.
Обычно курить очень хочется, когда нельзя. Мишка это знал по богатому жиганскому опыту, поэтому он достал спичку и начал перекатывать ее зубами. Ждать и убегать для него – дело привычное, вот догонять он не умел. Откуда-то доносились звуки песен. Видимо, мусора серьезно гуляли во дворе банка. Почему-то Мишке внезапно показалось, что жизнь его остановилась. Встала, как дрезина, упершаяся в рельсовый ограничитель. Словом, эта ночь разорвала ее на две части. В одной осталось все его прошлое, другая обещала быть необыкновенно прекрасной.
Он знал, что сделает со своими деньгами. Четвертак, полученный сегодня от Жоры, да двадцатник в заначке дадут ему возможность пожить неплохо. Он не поедет в Сочи с Жорой, а рванет в Ялту, к старому дружку. Домик маленький купит, на работу устроится. А там посмотрит. Южная жизнь – веселая, легкая, как конфетти. Посмотрим, как сложится. Посмотрим.
Вот уже совсем темно стало, сквозь чердачное окно начал пробиваться прохладный ветерок. Он немного остудил разгоряченное лицо, и Мишка задремал. А проснулся от звука голосов. Жорик с кем-то невидимым в темноте говорил по-армянски.
– Поспал, Миша? – наклонился к нему Жорик.
– Немного. Пора?
– Ну и нервы у тебя.
– Вылечил в лучшем санатории Лабытнанги.
– Ты что, ты что… – Жорик снова трижды плюнул через плечо, – такое перед делом