Театр Молоха. Наталья Александрова
руку. Положив камею на стол, она задумалась.
Этот мужчина – на пляже и там, в старом городе… Он ясно дал ей понять, что пойдет на все, лишь бы заполучить камею. Здравый смысл подсказывал ей, что камею следует отдать. То есть не вступать ни в какие переговоры, ни в какие пререкания, просто положить – сейчас же! – свою находку на ограду террасы, а утром ее не будет. И все, Александру оставят в покое. Потому что она сама никому не нужна, не станет этот тип ее убивать, хоть и грозил ей ножом. И это будет правильно, потому что надеяться на защиту старого нищего просто глупо. Ну, один раз он оказался рядом, да еще он был благодарен ей за милостыню. А дальше?
Александра взяла камею в руки и задумчиво поднесла к глазам. И снова поразилась: с какой тщательностью вырезаны черты маски! Хотелось долго-долго смотреть на них и смеяться. И выбросить из головы все неприятные мысли.
Она сжала камею в кулаке и поняла, что никому ее не отдаст – просто не сможет с ней расстаться. В конце концов, это она вытащила камею со дна моря, а по старинному морскому закону – кто вещь нашел, тому она и принадлежит.
Как всегда, после принятого решения она легла спать со спокойной душой. Но уснуть не сумела. Теперь ее мысли были иного рода.
Только что в ее рассуждениях проскользнуло соображение, что лично она никому не нужна. А если вдуматься: если бы этот тип пырнул ее ножом там, в переулке, кого бы это взволновало? Да-да, когда пришла бы весть в далекий Петербург о том, что она, Александра, умерла, кто бы расстроился?
Уж точно не ее коллеги по театру! Они только обрадовались бы. Вот именно, Александра поняла совершенно ясно: никто, ни один человек, не пролил бы ни единой самой крошечной слезинки. Услышав о том, что Александра не появится больше в театре, лишь некоторые пожали бы плечами, а многие так и просто возликовали бы. Ну да, эта стерва Колонкова и ее клика – те просто устроили бы праздник с шампанским! Или эта тетеха Подушкина… Нет, как раз Подушкина не стала бы злорадствовать, она даже на такие сильные чувства не способна. Это же надо – пойти в актрисы с такой фамилией! Элина Подушкина – с ума сойти!
Тут Александра осознала, что она просто занимается мелким злопыхательством, причем ночью, наедине с собой, как будто ей нечем больше заняться…
Но сон не шел. И мысли в ее голове вертелись самые неприятные.
Так, с коллегами по театру разобрались. Они все Александре просто завидуют – ее броской внешности, ее таланту, ее успеху. А что, ей нет еще и тридцати, а уже почти все главные роли в театре – ее. И была еще парочка сериалов, вполне успешных, правда, шли они не на главных каналах, но все же Александру на телевидении запомнили.
Она прекрасно отдает себе отчет: это все ненадолго, но вовсе не собирается сниматься во всякой лабуде. Она – актриса театральная, она любит сцену, она добилась многого. И совершенно незачем попрекать ее связью с главным режиссером Медениковым – как перед самым отпуском вздумала вдруг упомянуть об этом старая грымза Невеселова. Встретила ее в коридоре: «Вы, – говорит, – милочка, уже всякие границы переходите! Я, – кричит, – четырех главных пережила, но такого