Я научилась просто, мудро жить. Стихотворения 1909–1964. Анна Ахматова

      Столько просьб у любимой всегда!

      У разлюбленной просьб не бывает.

      Как я рада, что нынче вода

      Под бесцветным ледком замирает.

      И я стану – Христос помоги! —

      На покров этот, светлый и ломкий,

      А ты письма мои береги,

      Чтобы нас рассудили потомки,

      Чтоб отчетливей и ясней

      Ты был виден им, мудрый и смелый.

      В биографии славной твоей

      Разве можно оставить пробелы?

      Слишком сладко земное питье,

      Слишком плотны любовные сети.

      Пусть когда-нибудь имя мое

      Прочитают в учебнике дети,

      И, печальную повесть узнав,

      Пусть они улыбнутся лукаво…

      Мне любви и покоя не дав,

      Подари меня горькою славой.

      Цветов и неживых вещей

      Приятен запах в этом доме.

      У грядок груды овощей

      Лежат, пестры, на черноземе.

      Еще струится холодок,

      Но с парников снята рогожа.

      Там есть прудок, такой прудок,

      Где тина на парчу похожа.

      А мальчик мне сказал, боясь,

      Совсем взволнованно и тихо,

      Что там живет большой карась

      И с ним большая карасиха.

      Каждый день по-новому тревожен,

      Все сильнее запах спелой ржи.

      Если ты к ногам моим положен,

      Ласковый, лежи.

      Иволги кричат в широких кленах,

      Их ничем до ночи не унять.

      Любо мне от глаз твоих зеленых

      Ос веселых отгонять.

      На дороге бубенец зазвякал —

      Памятен нам этот легкий звук.

      Я спою тебе, чтоб ты не плакал,

      Песенку о вечере разлук.

      О, это был прохладный день

      В чудесном городе Петровом.

      Лежал закат костром багровым,

      И медленно густела тень.

      Ты только тронул грудь мою,

      Как лиру трогали поэты,

      Чтоб слышать кроткие ответы

      На требовательное «люблю!»

      Тебе не надо глаз моих,

      Пророческих и неизменных.

      Но за стихом ты ловишь стих,

      Молитву губ моих надменных.

      Ты знаешь, я томлюсь в неволе,

      О смерти Господа моля.

      Но все мне памятна до боли

      Тверская скудная земля.

      Журавль у ветхого колодца,

      Над ним, как кипень, облака,

      В полях скрипучие воротца,

      И запах хлеба, и тоска.

      И те неяркие просторы,

      Где даже голос ветра слаб,

      И осуждающие взоры

      Спокойных загорелых баб.