Россия и современный мир №4 / 2017. Юрий Игрицкий
«соединиться сердцем и душой с августейшими союзниками». Правда при этом Каслри, по его словам, осмелился выразить Александру I «свое удовлетворение, что союзники не придали этому документу (т.е. Акту о Священном союзе. – В. П.) официального характера, который он бы неизбежно получил при публикации в качестве государственного акта». По мнению английского дипломата, Священный союз должен быть делом совести европейских монархов, а не предметом политических дискуссий. Любопытно, что главным аргументом в пользу искренности русского царя, Каслри считает его умственное расстройство: «Несомненно, рассудок императора не совсем здоров. В прошлом году было достаточно оснований считать, что он стремится к завоеваниям и господству. Теперь же всеобщее мнение состоит в том, что он настроен основать свою славу на принципе мира и доброжелательности. С тех пор как решен польский вопрос в течении дел ничто не обнаруживает иную цель. Он представляется по-настоящему искренним» [цит. по: 5, с. 65–69]. Примерно с этих же позиций, представляющих Священный союз как систему идей, не противоречащих миру, писал 31 декабря 1817 г. французский посол в Петербурге Жюст де Ноай графу де Ришелье, занимавшему в то время пост министра иностранных дел. Мысль его заключалась в том, что Александр I, провозгласив нравственные принципы в политике, сам стал их заложником. Каковыми бы ни были его истинные намерения, он не сможет открыто нарушать то, что сам «торжественно провозгласил» [3, с. 529].
Иную реакцию Священный союз вызвал у австрийской дипломатии, представленной канцлером К. Меттернихом и его советником Ф. Генцем. С их точки зрения под мистическими заявлениями о мире и братской любви скрывались воинственные замыслы царя. Правда, когда стали распространяться слухи, представляющие Священный союз как воплощение идеи крестового похода против мусульманского мира, Меттерних, как и Александр I, со своей стороны поспешил заверить Турцию в том, что ей ничего не угрожает. Примерно в то же время австрийский канцлер выступил на страницах «Австрийского наблюдателя» с разъяснением для журналистов неофициального характера Священного союза, который является не межгосударственным соглашением, а всего лишь выражением чувств и мыслей отдельных государей по поводу взаимоотношений народов и правительств [17].
Почему европейские дипломаты не приняли всерьез идею Священного союза? Во-первых, потому, что в его тексте они не обнаружили никаких взаимных обязательств правительств по отношению друг к другу. Во-вторых, документ не только начинался, но и заканчивался провозглашением принципов, которые одновременно представляли и цель, и средства ее достижения. Против этих принципов нечего было возразить, но использовать их в практике международных отношений также было невозможно. В-третьих, Акт о Священном союзе был составлен и подписан лично государями, без контрасигнации министрами и без ратификации структурами государственной власти. В-четвертых, подписанию Акта не предшествовало