.
их мнение из политического дискурса.
Такое отношение еще можно в определенной степени понять, принимая во внимание вынесение за скобки по политическим причинам споров по поводу тех вопросов, которые основываются на фактах. Например, действительно ли Холокост имел место и сколько миллионов людей в нем погибло. И хотя задача не политики, а только науки отвечать на вопросы о фактах, вопрос о действительности и масштабах Холокоста (по крайней мере, в Германии) зачастую бывает тесно связан с вопросом о свободной системе правления в целом. Отстаивание последней, безусловно, является задачей политологов, которые хотят внести позитивный вклад в общественную дискуссию своей гражданской позицией. В какой‐то мере изоляцию инакомыслящих еще можно понять также в спорах о понятиях, имеющих сильную политическую нагрузку. В политическом дискурсе они могут разлагать или дезорганизовывать политическую власть, например, обсуждениями вопросов о существовании различных человеческих «рас» или «является ли отдельно взятое государство диктатурой». Здесь также стоит согласиться, что именно гражданские устремления политолога могут побудить его к попыткам одолеть инакомыслящего не с помощью аргументации, а путем исключения его из дискурса.
Однако в случае спорных вопросов, которые полностью подчиняются свободе выражения мнений, такое отношение не может быть понято так же легко. В качестве таких вопросов можно выделить, например, следующие: может ли миграция создавать проблемы для принимающего общества, и в частности: каково должно быть число мигрантов за один квартал или какие культурные различия и проблемы есть между мигрантами и людьми, уже долгое время проживающими в стране, какие формы и масштабы примут эти проблемы? Кроме того, это касается тех тем, в которых политическая наука может сделать важный вклад в объективацию подобного рода дебатов. Большое влияние оказывают факты, вероятностные оценки и ценностные приоритеты с ориентацией на определенные интересы. Тем самым предоставляется возможность для научного разъяснения того, что действительно будет иметь место, или того, на что можно надеяться. Тем не менее именно в вопросах подобного рода наблюдается тенденция, когда политические ученые ориентируются на те позиции, которые в настоящее время преобладают в политике и общественном мнении. За правило поведения берется принцип: по возможности никому не перечить, не получать аплодисментов от «неправильной стороны», не рисковать, чтобы не выделяться. Однако такая оппортунистическая практика затягивает политическую науку далеко в сферу влияния культурной гегемонии и подчиняет ее доминирующим чисто политическим взаимосвязям. В случае, если исследовательская деятельность в области политических наук напрямую зависит от государственных (т.е. политически подконтрольных) субсидий, можно наблюдать, как финансовая сторона дела пронизывает поведение политической науки. В таких условиях политологи мало