Мир не такой большой!. Эдуард Качан

      Утром следующего дня Борис Круглов вышел во двор и направился к детским качелям. Лавочки во дворе давно сломали, и качели являлись единственным местом, где можно было посидеть. Благо качели эти были двуместными, и толстый Боря в одиночку худо-бедно на них помещался.

      Он взгромоздился на жалобно скрипнувшие качели, и принялся ждать. Боря знал, что Алина хочет стать художницей и частенько ходит по утрам рисовать. Выйдет ли она сегодня, и в котором часу, он, к сожалению, понятия не имел, но решил караулить её хоть до самого вечера.

      Прошло часа полтора, и его терпение было вознаграждено – Алина неторопливо вышла из подъезда и побрела к выходу со двора. У неё на шее болтался мобильный телефон на ярком шнурке, а плечо оттягивал тяжёлый этюдник на ремне.

      Она даже не заметила, как Боря поднялся с качелей и направился навстречу. То бледнея, то краснея, он пристроился к девушке и затопал совсем рядом.

      – Алина, привет! – голос Бориса предательски захрипел, как после тяжелой болезни голосом.

      – Привет, Борь, – сказала красавица, даже не взглянув в его сторону.

      – М-м… А куда ты идёшь?

      Алина поправила неудобный ремень этюдника.

      – Рисовать, – ответила она. – Нам в художественной школе задали нарисовать старинное здание. Рядом с книжным магазином есть такое – может, и не старинное, но похожее.

      – А… А ты любишь рисовать здания? – спросил Боря и порадовался за себя – разговор, кажется, получался!

      Алина впервые мельком взглянула на своего спутника и ответила:

      – Вообще-то у меня дома´, или, там, натюрморты не очень получаются – я больше портреты люблю. Но это и не плохо – если из меня не выйдет художник, то есть вероятность, что я не стану Гитлером.

      Боря с Алиной прошли под аркой, вышли со двора и оказались на тротуаре оживлённой улицы.

      – А при чём тут Гитлер? – не понял Боря

      – Гитлер ведь тоже был художником, ну, пока не стал фюрером, – пояснила Алина.

      – Серьёзно?! – изумление Бориса было совершенно неподдельным – он, конечно, слышал о Гитлере, но даже не подозревал, что тот когда-то что-то рисовал. Его представления об истории были туманны, и до этой минуты Боря был уверен, что Гитлер родился фюрером Германии, как некоторые рождаются принцами.

      – Его картины покупали, – сказала Алина, – иногда даже неплохо. Но потом денег стало не хватать и на еду. Вот тогда он подался в политику. А если бы его картины и дальше покупали, то, может, и не было бы никакого политика Гитлера. Был бы просто художник. И тогда, возможно, не было бы ни Бухенвальда, ни других концлагерей! Представляешь? Так вот – Гитлер любил рисовать дома. Именно дома, а не людей. Я читала, что ему даже советовали податься в архитекторы. А я вот больше люблю рисовать людей. Значит – я не такая, как он, и это – хорошо.

      Боря недоумённо смотрел на Алину.

      – Это я так попыталась пошутить, – сказала она, видя, что её совсем не поняли. – Прости если не смешно. Родители говорят, что у меня совсем нет чувства юмора.

      – А-а…