Babilon. Кирим Баянов
Но это лишь часть меня… Однако если это метафора, то – и весь я.
– Почему для госпожи Волочковой – конкретно?
– Потому, чтобы те, кто активно обсуждал ее случай с интервью, прониклись пониманием ситуации, в которой я перевернул слова госпожи Казаковой против нее самой же, и всех тех, кто активно грозил пальцем и говорил Насте: «Ай-яй-яй! Нельзя так относится к словам… Ай-яй-яй, нельзя быть такой дурой! Это плохо». Да, это плохо. А кому-то в это время хорошо…
– Правильно я понимаю, что вы сейчас взываете к совести тех, кто им грозил?
– Правильно. Кому-то плохо, а кому-то хорошо. Кому-то хорошо, а кому-то плохо… А кому хорошо, когда другому плохо? Садистам. Как вам кажется, это верная логика? Но можно взять и перевернуть мои слова.
– К примеру?
– Она такая дура… И ей от этого – хорошо… А вы такие умные. И вам от этого так… плохо.
– У вас особое мнение по любому вопросу?
– Нет. Что вы? Только по некоторым. Очень плохо иметь особое мнение по каждому пункту. Это очень затрудняет беседу…
– Продолжайте мысль.
– Если хотите.
– Хочу.
– Когда нет общих тем или взглядов на некоторые вопросы – это не так плохо, как если бы у вас не было с вашим собеседником взаимопонимания и уважения друг к другу. А это, – вернее отсутствие этого, – и есть нелепое желание кого-то из вас казаться особым, непохожим ни на кого, уникальным и сто процентов особо… двинутым по фазе.
– В каком переводе смотрели Риддика?
– А вы?
– Только в переводе Гоблина!
– Не будет особого мнения. Потому что именно в таком переводе его и нужно смотреть.
– Ничего личного, но вы – точно какое-то чудовище. Правда, я не разобрался пока… какое.
– Глядите, вон-вон, шива ползет! А… Просмотрели. Не повезло… Мерседес у нее – Бэмс. И сел на пол. Вон, мурлычет… Бам! Нет, пух! Нет, бам! Нет, пух! Ба-бах! Индейку заказывали? Нет, я за пуэрториканцев! Ну тогда, я – Стинг… Нет, Бах! Нет, пух! Нет, бах! Ба-бах! Родригес заказывали? Нет! Вы что! Ополоумели?! Ну, тогда я не Бах… и не Копперфильд. Всё приходится договаривать до конца, потому что логика – страшная вещь. Она не прощает мудрости, на которой можно было бы остановиться ради любви… И раз уж такое дело, давайте я сниму последнюю маску. Потому что, в самом деле, не знаю, зачем она мне. Сниму, потому что госпожи Вележева и Бай Линь могут меня понять неправильно или не понять совсем. Я не говорю, что это может произойти, но может случиться. Мне всегда хотелось, чтобы у меня была сестра – младшенькая и глупенькая. Чтобы она увлекалась готикой. И чтобы ее братик подарил ей такой подарок… Но, к сожалению, наши мечты – это всего лишь наши мечты. А наши желания – всего лишь наши желания. Я хотел надеть свои викканские штаны и вернуться в прошлое. А мы нечаянно их постирали. Ничего… этот паштет из печенки тоже был очень неплох. Даром, что вы держали его открытым в холодильнике девять лет. Может быть, так. А может быть, не стоит делать подарков никому, кроме своих родных. Оно того…