Сфера Маальфаса. Маги и мошенники. Волчий остров. Боевое фэнтези. Елена Долгова
вред. Сдавайтесь, вы мой пленник.
Билвиц чуть приподнял острие меча. «Боже мой, – подумал он, – скорее бы все это окончилось», – и тут же укорил себя за слабость.
– Это предательство, ваше высочество. Я служил Империи тридцать лет. Мне не пристало менять сюзерена.
Хьюго поморщился. Билвиц злорадно отметил, что кончик царственного носа лупится от холода. Принц явно был не в ударе – то ли устал, то ли ему все-таки претило совершаемое.
– Я ценю ваше благородство, советник, но от вас никто не требует жестов, противных чести. Давайте решим дело миром. Отойдите от двери. Не вынуждайте нас применять силу.
– Нет.
Хьюго взорвался внезапно – возможно, подала весточку семейная наклонность к буйству.
– Ну что ж, ты выбрал сам, старый дурак. Солдаты, взять его!
Советник поднял меч.
– Возьмите, если сможете. Но это будет предательство и убийство, ваше высочество.
Принц Уэстока дернул уголком рта, запахнул поплотнее плащ и отошел в сторону.
Кольцо вокруг Билвица сомкнулось. Он не смел, не имел права закрывать глаза – советник прижался к стене, ощутил спиною дерево двери и растрескавшийся камень стены – последнюю оставленную ему судьбой опору. Знакомый рыжеусый сержант, ощерясь, нанес первый удар. Билвиц отбил выпад, ударил, пытаясь попасть в не защищенное шлемом лицо.
…Слишком много противников. Они мешали друг другу, возможно, поэтому советник держался долго. Дольше, чем мог ожидать.
Фехтовальщики сменялись круговертью (он следил не за клинками – за глазами врага), потом зрение заволокло красноватым, липким маревом. Билвиц не мог видеть, как рухнула под ударами дверь, не видел перекошенного лица Макса, не слышал крика Россенхеля, когда тот, выброшенный солдатами из окна, мешком падал на булыжник внутреннего двора.
Из рассеченной брови советника стекала кровь, он, мотая головой, стряхивал теплые, шустрые капли. Билвиц еще мог стоять на ногах, когда от стен, замкнувших гулкое холодное пространство двора, отразился голос принца Хьюго: «Этого не взять живым. Расстреляйте из арбалетов».
Последнее, что Билвиц почувствовал, даже не увидел, сквозь боль, прижимаясь щекой к земле, был пустой, стынущий эфир. Может быть, не совсем пустой. Кажется, где-то в холодном блеклом мареве неба мелькнула едва различимая точка – там набирал высоту бесстрашный почтовый голубь.
Глава 13. Воды озера Эвельси
Пещеры, 22 января 7000 года от Сотворения Мира
«День», время бодрствования, не предвещал ничего необычного. Нора, без аппетита поев, ушла так далеко по лабиринту пещер, как только смогла – чтобы не видеть вконец опротивевших альвисов. Узкий лаз, полого ведущий вверх, закончился тупиком. Меж плитами камня зияла дыра, достаточная, чтобы просунуть в нее кулак, но совершенно не пригодная для побега – еще одно разочарование. Она повернула обратно,