Яд внутри. Регина Райль
Илмари рассказывал об их детстве, и – о, чудо! – всё сходилось. Сам Питари делился тем, что произошло после смерти брата, и разговор казался бесконечным. Энви была предоставлена самой себе.
К одиночеству она привыкла, но и сейчас не ощущала дискомфорта, только расслабленность и умиротворение (влияние зелёного чая?). Она смотрела на общающихся родственников с улыбкой и чувствовала, что находится на своём месте.
Однако её организм шепнул ей, что хочет перебраться на минутку в другое. Энви опустила чашку на блюдце, и та тихонько звякнула, будто вздохнула с облегчением, что наконец-то её оставили в покое. Девушка откашлялась, чтобы привлечь к себе внимание. Безрезультатно. Тогда она поднялась и спросила:
– Можно отлучиться?
И снова ноль внимания. Посчитав, что повторный вопрос не принесёт плодов, она самовольно покинула зал, без труда нашла нужную комнату и вскоре вернулась. Её отсутствия никто не заметил.
Илмари как раз спросил о родителях, и Питари огорчённо покачал головой:
– Они умерли пять лет назад. Мама болела два года, и умерла зимой, в день рождения папы. Тогда стукнул страшный мороз под тридцать. Отец не пережил утраты и быстро «сгорел», всего за несколько месяцев. И умер летом, в мамин день рождение. В день его смерти случилась убийственная жара.
Илмари тяжело вздохнул и помолчал, брат взял его за руку. Энви тоже погрустнела, но в растерянности стояла недолго – раз братьям по-прежнему было не до неё, она решила осмотреться, раз представился случай. Серые полосатые обои, деревянная мебель, поцарапанный комод, ковры, полки на стенах, цветы в вазах – она давно не видела таких старых домов. Сейчас было не популярно реставрировать – ветхое и немодное искоренялось, как навоз с цветочной клумбы. Но ведь старина – это естественно, это прошлое, и если оно исчезнет, то не вернётся уже никогда.
Девушка мотнула головой, навоз – не тема для размышлений, и её сморщенная мордочка глянула из большого зеркала в узорчатой раме. Вещи здесь не кричали о диковинности и креативном рождении в голове того или иного дизайнера, но здесь было уютно. А Энви любила исчезающие островки старины и если находила что-то интересное из одежды, обуви и предметов мебели, то, непременно, покупала. Минна – эта современная городская девочка – частенько ворчала, что подруга тащит в квартиру всякий хлам.
Этот дом ей понравился ещё и потому, что Илмари здесь жил, вырос и провёл четверть века. Она посмотрела на деревянную лестницу, уводящую на второй этаж, и представила, как он малышом бегал по ступенькам, держась за перила, сейчас изношенные. А когда повзрослел, торопился на свидание с красивой блондинкой, стуча ботинками на платформе. Почему-то она думала, что в его вкусе именно яркие интересные блондинки, а никак не рыжеволосые мышки. От горькой обиды девушка отвернулась и перешла на другую сторону комнаты, где остановилась возле семейных портретов.
На одной фотографии был изображен Питари нынешних лет с женой и взрослым сыном на крыльце дома. На другой карточке, старой и чёрно-белой, но отреставрированной