Средневековые сказки. О любви, злой магии и разбое. Яна Александровна Гецеу
толкает его на жестокости.
– И это верно! – Анна опустила глаза. Как сразу и как точно, самую суть уловил этот странный уродец! Она подняла глаза, и снова пристально принялась рассматривать его лицо. Весьма живое и умное, освещенное большими навыкате ореховыми глазами под тонкими бровями, прямой нос, лишь большеватый рот портил довольно правильные черты его. И если бы не ущербность тела, он был бы очень даже интересен!
– Скажи-ка, шут мой, а сколько тебе лет?
– Восемнадцать, сударыня, и три месяца.
– Так мало? А я-то полагала, никак не меньше двадцати, ведь ты уже столь просвещен! – удивленно подняла брови Анна. – Скажи… А не бывал ли ты влюблен?
– Да ну, бросьте, госпожа! Уж мне ли думать о подобных материях! – несколько ядовито покачал головой карлик.
– Хм, ну что ж, нет так нет! А не знаешь ли ты забавных историй? Я до них большая охотница!
– Странники, сударыня, доносили до слуха всякое! Вот, к примеру, послушайте: имел человек один страсть к часам; собирал в доме диковинную коллекцию. Не доверяя никому дела собирательства, сам лично выискивал где было возможно, путешествуя подолгу по далеким деревням и селениям. Занесла судьба его однажды в жуткий лес, среди которого укрывалась деревенька. Попросился в единственный жилой дом. И представьте себе его удивление, когда дверь ему отворила девица, красивая с виду, какие в глуши не водятся. Страждущий взгляд путника нашел то, что хотел – часы над камином, редкостный экземпляр. Девица не отрывала от них странного взгляда, «Они давно стоят!». Как ни пытался странник завладеть ими, что ни предлагал – хозяйка оставалась неподкупна. Ночевал наш коллекционер в комнате девицы… Дождался, пока выровняется дыхание ее, тихонько пробрался в гостиную, долго разбирал ржавый механизм, и когда дело увенчалось успехом, довольный вернулся к хозяйке в спальню. Но вообразите себе ужас его, когда нашел он девицу с перекошенным лицом, хрипящей и мечущейся. Под зловещий звон часов морщинами лицо ее и седели волосы до тех пор, покуда вовсе не обратилась прахом! – замолчал, выжидающе глядя на Анну, которая задумчиво перебирала длинные свои волосы.
– А что же странник? – наконец очнулась она.
– Один Бог ведает, сударыня! – пожал плечами Енот. – Но будто бы с ума сошел!
– И что же, это все не пустые выдумки?
– Жизнь – самое потрясающее и неизученное явление, сударыня! Кто возьмется точно определить границу реальности и выдумки даже в самой фантастической истории? – загадочно ответил шут.
– А давай-ка еще, ты ведь, вероятно, и не такое?
– Повинуюсь, сударыня! – поклонился шут разведя руки, и завел новую историю, баюкая Анну кристальной песней своего голоса.
Утром измученный и бледный шут вяло ковырялся вилкой в тарелке, вымороченно улыбаясь, то и дело дергающим его юным господам. Анна продержала его до пяти часов утра, бесконечно требуя захватывающие и пугающие истории, покуда не заснула. Беднягу пошатывало, хотя он и держался. Он был мал телом, но сна ему требовалось ничуть не меньше.