Материя. Иэн Бэнкс
и применялись в бою, то, видимо, в очень небольших количествах, почти не повлияв на исход сражения. Орамен был немного разочарован, хотя и решил, что старому наставнику говорить об этом не стоит – тот был патриотичен, склонен к расизму и МирБожен дальше некуда. Они спустились с крыши, чтобы заняться так называемыми уроками.
Шир Рокасс был почти пенсионером, но тем не менее за последний короткий год понял: теперь он уже мало что преподаст Орамену, разве что заставит его механически затвердить что-нибудь прямо из учебника. В последнее время принц предпочитал пользоваться дворцовой библиотекой самостоятельно, хотя и прислушивался к советам старого ученого – не только из сентиментальных чувств. Он оставил Рокасса в библиотеке – тот зарылся в каких-то пыльных свитках – и направился в овальную комнату, где всегда было спокойнее. Но, как оказалось, не в этот день.
– Орамен! – В комнату вбежала Реннеке, пронеслась мимо Дроффо и Фантиля и бросилась к ногам принца, ухватившись за них. Одежда на ней была в беспорядке и разорвана. – Я только что узнала! Этого не может быть! – Реннеке, дама Силб, изо всех сил обхватила руками его ноги и подняла голову. По молодому лицу текли слезы, каштановые волосы были растрепаны. – Скажите, что это не так. Пожалуйста. Ну не оба же сразу. Король и Фербин! Не оба же. Не оба. Ради всего святого, не оба!
Принц наклонился и осторожно приподнял ее, поставив на колени. Глаза Реннеке были широко раскрыты, брови подняты, губы шевелились. Орамен всегда находил ее привлекательной и завидовал своему старшему брату, но теперь Реннеке в своей неумеренной скорби казалась ему чуть ли не уродиной. Ее руки, лишенные надежной опоры в виде ног Орамена, вцепились в маленькую округлую планету, что висела у нее на шее на тонкой цепочке. Реннеке крутила ее в пальцах – ажурные маленькие сферы внутри полого шара вращались, скользили туда-сюда, непрерывно меняли положение.
Орамен внезапно почувствовал себя зрелым, даже старым.
– Успокойтесь, Реннеке, – сказал он, утешительно поглаживая ее руки. – Мы все когда-нибудь умрем.
Девица взвизгнула и снова рухнула на пол.
– Мадам, – наклоняясь к ней, произнес Фантиль сочувственным, но смущенным голосом и повернулся к Маллар, фрейлине (тоже растерянной и испуганной), которая как раз вошла в дверь.
Маллар, почти вдвое старше Реннеке, в детстве перенесла инфекционное заболевание, и лицо ее осталось изрыто оспинками. Увидев, как молодая женщина рыдает на деревянном полу, Маллар прикусила губу.
– Прошу вас, – сказал Фантиль, указывая на Реннеке.
Маллар уговорила Реннеке подняться и увела ее.
– А теперь, ваше высочество… – сказал Фантиль, но тут же повернулся. В дверях стояла Харн, дама Аэлш, нынешняя супруга короля и мать Фербина: глаза красные, волосы нечесаные и растрепанные, но одежда цела. Она замерла, и ее лицо застыло как маска. – Мадам… – начал было он.
– Подтвердите, что это так, – сказала Харн. – Это правда? Оба? И муж, и сын?
Фантиль