Образ жизни. Яков Тублин
Сталинграде. Нашли место!… Что там было, рассказывать не стоит – это знают все.
Осенью 1942 года нам с мамой чудом удалось вырваться из пекла и добраться до Урала. В 1943 году погиб отец. В Николаев возвратились только в 1949 году.
Окончил Николаевский судостроительный техникум и Одесский государственный университет. Строил корабли, занимался отраслевой наукой. Много ездил по бывшему Союзу Четыре года служил на Балтийском флоте минёром.
Пишу с детства. Первые стихи напечатал в 17 лет. С тех пор печатался в газетах и журналах Москвы, Ленинграда, Киева, Одессы, Николаева и других городов Союза; в многочисленных коллективных поэтических сборниках и антологиях.
Издал три книги стихов: «Каждый день»(1971 г.), «Теплоход» (1979 г.), «Час прилива» (1987 г.). Стихи переводились на украинский, осетинский и другие языки. Дважды был премирован на поэтических конкурсах «Комсомольской правды».
С благодарностью вспоминаю тёплые отзывы о моих стихах Ярослава Смелякова, Сергея Наровчатова, Валентина Катаева и особенно Аделины Адалис.
С 1991 года живу в Израиле, в древнем и молодом городе Ашкелоне, на берегу Средиземного моря. Много путешествовал по странам Европы, побывал в США. Новый этап жизни – новые впечатления, ощущения, мысли.
Но и прошлое, тем не менее не отпускает.
В настоящую книгу вошли избранные стихи последних полутора десятилетий, стихи прошлых лет, включённые и не включённые в ранее изданные книги, и две поэмы, опубликованные на Украине и в Израиле.
Понимая, что стихи, по большей части, – дело личное, надеюсь всё же, что Читателю хоть в какой-то мере будет интересен мой «Образ жизни».
Яков Тублин апрель 2007 г.
ПОСЛЕ ИСХОДА
1991 – 2007 годы
«Тронулась, и отошла навсегда...»
Тронулась, и отошла навсегда
Эта земля.
Как душа, отлетела.
Первую родину покидать —
Горькое дело.
Небезразлично и не всё равно,
Кто его знает —
Где больше покоя?
Небо едино и солнце одно,
Но – другое.
То ли темнеет, то ли блестит
Море внизу.
И какая-то птица
Встречная обратно летит,
Пересекая без визы границу.
Туча набухла, до края дойдя,
Небо на две половинки распалось.
Новое солнышко улыбалось
Сквозь слёзы дождя.
Мост
Детям и внукам моим
Стынет апельсиновая роща,
Небеса февральские темны.
Думаю: «А может, было б проще
Не менять ни жизни, ни страны?»
Позади российские просторы,
Украины степи и поля.
Годы. Годы счастья и позора,
Ближних предков горькая земля.
Что ж меня подвигнуло оставить
Эту землю и сюда лететь?
Кто меня осмелится ославить,
Что я выбрал место умереть?
Только помирать как будто рано
Под таким приветным небом мне,
В этой, для меня пока что странной,
Иудейской вечной стороне.
Кипяток крикливого иврита
Обжигает слух, но я молчу.
Разве мова [1] прежняя забыта?
Разве я забыть её хочу?
Но не запою и не заплачу:
Не за что и некого винить.
Сам решил судьбу переиначить,
Сам решил я жизнь переменить.
Это всё – нелёгкая наука,
Это – нешутейная игра:
Мост построить для детей и внуков —
Гешер [2] в этот Богом данный край.
Да хранят их здесь, под светлым флагом
Доброта, любовь и красота —
Даже пусть костьми навечно лягу
При постройке этого моста.
«Голубое рассветно-холодное пламя...»
Голубое рассветно-холодное пламя
Так сияет, что нет ни мелодий, ни слов.
Изумрудно-отчётливо смотрится пальма
Здесь – на фоне высоких и белых домов.
Постою, помолчу, но недолго, немного,
На рассвет полюбуюсь из-под руки.
Просыпается старая синагога,
Муэдзину крикливому вопреки.
Я стою, ошарашенный и потрясённый,
Посреди
Мова – язык
Гешер – мост