Дни прощаний. Джефф Зентнер
весь холодею. Да вообще-то это я.
– Я… я точно не уверен. Возможно, со мной.
Даррен кивает, записывая что-то в своем блокноте.
– И ты переписывался с ним приблизительно в то самое время, когда произошла авария?
Возможно, он старается скрыть свое безразличие и бестактность, но у него плохо получается, и это заставляет меня нервничать.
– Я… возможно… – Мой голос становится едва слышным.
– Ты что-нибудь знаешь о расследовании по этому делу?
Я вздрагиваю, словно жужжащая оса только что приземлилась на мою шею.
– Нет. А что?
Он беспечно качает головой.
– Просто любопытно.
– А вы что-нибудь слышали?
– Нет, просто я удивился бы, если бы не было расследования. Трое подростков, переписка, ну, ты понимаешь…
– И мне стоит беспокоиться?
Продолжая писать, Даррен пожимает плечами.
– Вероятно, нет.
– Двое копов допрашивали меня сразу после аварии, и я сказал им, что в тот день мы переписывались с Марсом. Но они не стали арестовывать меня или вроде того.
– Да, я знаю. – Даррен щелкнул ручкой.
– А может, вы не станете писать о том, что мы переписывались с Марсом? – Я прекрасно понимаю бесполезность этой просьбы и то, как ужасно я выгляжу, но иногда я реально туплю.
Он смотрит куда-то поверх моей головы.
– Приятель, я не могу…
В ожидании ответа я начинаю грызть ноготь. Но журналист так и не заканчивает фразу и снова берется за блокнот.
– Итак, во сколько ты…
Внезапно меня осеняет, что этот разговор не принесет мне ничего, кроме вреда.
– Мне надо идти. Мне…
– Еще только пару вопросов.
– Нет, простите, я должен ехать в дом Блейка. Его бабушка хотела, чтобы я приехал. – Я сажусь в машину и закрываю дверцу. Приходится опустить стекло, чтобы не задохнуться в ужасной духоте салона.
Даррен облокачивается на проем окна.
– Послушай, Карвер, мне жаль, что приходится делать это именно сейчас. Правда. Но это новости. И новости не ждут, пока люди перестанут горевать. Так что либо ты рассказываешь мне свою версию, либо прочтешь ее в газете. Иначе никак.
– Я не читаю газет. – Я включаю зажигание.
Он выуживает визитку из кармана рубашки и сует ее мне в окно.
– Как бы там ни было, приятель, вот моя визитка. Дай знать, если вспомнишь что-нибудь или если полиция начнет задавать вопросы.
Я швыряю визитку на пассажирское сидение.
– Можешь дать мне свой номер? – спрашивает Даррен.
– Я опаздываю. – Я поднимаю стекло. Даррен смотрит на меня, и в его взгляде я читаю что-то вроде «парень, ты сильно ошибаешься», хотя я и без него об этом прекрасно знаю.
Кислая отрыжка опаляет мое горло, когда я еду с парковки к дому Блейка.
Блейк Ллойд определенно единственный студент в истории Художественной академии Нэшвилла, снискавший признание благодаря тому, что не стеснялся громко портить воздух на публике. Нет, конечно, не только этим, но это качество было самой популярной частью