Проклятие безумной царевны. Елена Арсеньева
глупость, за шалость, – продолжал отец. – К ним отнеслись бы, возможно, снисходительно. Но ты же сама понимаешь, Серафима, мы – не какая-то другая семья!
Мама кивнула, прижав ладонь к дрожащим губам. Она смотрела на меня, пыталась что-то сказать, но не могла.
Отец повернулся ко мне, всмотрелся в мое лицо, на котором, видимо, смешались страх, возмущение, обида…
– Ты еще слишком мала, чтобы понять, – проговорил он с трудом. – Возможно, и никогда не поймешь. Но сейчас прошу поверить мне, просто поверить. Мы в огромной опасности, особенно ты. Помнишь городового, который пугал тебя ямой, куда тебе будут бросать еду через решетку? Сейчас мы все рядом с такой ямой. И ты, и мама, и я. И неважно, что она будет иметь вид камеры с решетками на окнах – для нас с мамой в тюрьме, а для тебя в сумасшедшем доме… Если бы не предупреждение Васильева, дай Бог ему здоровья, по городу пошли бы слухи, и тогда нас ничто бы не спасло. Поэтому умоляю тебя немедленно начать собирать вещи. Вечером мы должны уехать.
Его взгляд, выражение его лица, звук голоса, ужас, охвативший мать, – все это произвело на меня такое впечатление, что я не могла даже слова сказать, чтобы возражать, отказываться повиноваться…
«Инсаров меня предал! Инсаров хотел от меня избавиться! Он не хочет больше меня видеть!» – вот и все мысли, которые толклись в моей бедной неразумной голове.
– Иди собирайся, Надя, – повторил отец, и я покорно пошла в спальню: укладывать вещи, увязывать книги.
Взяла Толстого, Джека Лондона, а «Накануне» швырнула под кровать. Впрочем, я прекрасно понимала, что так легко вышвырнуть из своей головы этого человека я не смогу. Думаю, горе, которое я тогда ощущала, помогло мне оставаться покорной, помогло подчиняться отцу и матери. Это было горе первой отвергнутой любви, которое подавило меня.
Ну да, я была влюблена в него, влюблена по уши. Первая любовь настигла меня в 12 лет… даже раньше, чем Джульетту!
Мысль о том, что Инсаров меня не только предал, но и спас, просто не способна была до меня дойти. Беспредельно несчастная, отправилась я с родителями на вокзал, села в поезд, кое-как перемучилась ночь в служебном купе – очень, кстати сказать, уютном! – и на другое утро мы вышли из вагона на чистеньком перроне около красивого Царского павильона на вокзале Нижнего Новгорода.
Город делился на две части – Верхнюю и Нижнюю. Их разделяла Ока, которая на стрелке сливалась с Волгой. Московский вокзал находился в Нижней части города, Ромодановский – в Верхней, хотя и внизу, у самой Оки, на Казанской площади. Квартира для нас была выделена в Верхней части. Туда вели трамвайные пути через мост над рекой. Но мы взяли, конечно, извозчика.
Я мало что помню от первого впечатления о городе, настолько была погружена в свое горе. Служебная квартира размещалась на улице Провиантской, название которой на миг вызвало у меня улыбку, но тут же я снова углубилась в свои печальные мысли.
Мы миновали роскошные здания Нижегородской ярмарки, окруженные удивительными прудами, поднялись в гору мимо впечатляющих