Нелюдь. Александр Варго
комбината. Подстрелила пару бездомных псов, но эта черная гадина с рваным ухом будто сквозь землю провалилась. Я скрипела зубами от гнева и бессилия. Моим эмоциям нужен был выход, и те вонючие шавки, которых я убила, не удовлетворили мое чувство мести.
«Может, ее уже убили? – терзалась я. – Может, ее загрызли сородичи?» Однако даже если бы мои предположения подтвердились, едва ли они могли успокоить мою ненависть к псине. Я хотела самостоятельно убить эту гниду. Понимаешь, Макс? Подстрелить ей лапы, чтобы лишить передвижения. Затем я бы подвесила мразь на крюк и поджаривала бы на медленном огне. Каждый миллиметр ее шкуры. Я бы превратила остаток ее никчемной жизни в ад. Я мечтала воткнуть ей в глотку палку, так, чтобы она вышла из задницы. Обмотать морду колючей проволокой и завязать на носу бантик. Залить в уши кипяток. Выковырять ложкой глаза и затолкать их ей в пасть… Но моим мечтам не суждено было сбыться. Я так и не нашла ее. Сколько живут собаки, Макс? Лет пятнадцать?
– Это в лучшем случае, – отозвался парень, с трудом сдерживая зевок. – Бродячие живут куда меньше. Каждый день для псины, которая живет на улице, может оказаться последним.
– Значит, она уже давно сдохла, – угрюмо произнес Валентина. – Диму убили четырнадцать лет назад. Но вдруг, Макс? Вдруг этот людоед еще жив? Валяется где-нибудь на обочине, вся покрытая коростой грязи, с гноящимися глазами… А сердобольные люди, сжалившись, бросают ей остатки гамбургера или недоеденную сосиску… А эта тварь уже и забыла, что сожрала моего брата! Живьем!
Валентина лег, натянув одеяло до самого подбородка.
– Иногда мне кажется, что это и не собака вовсе, – прошептал он. – Когда она смотрела на меня тогда, пока я, трясясь от ужаса, сидела на воротах… Ее взгляд… Был совершенно осмысленный. Почти как у человека…
Вскоре Макс захрапел, но Валентина еще долго лежал с открытыми глазами, что-то беззвучно шевеля губами.
Одна из мышей тоже долго возилась в клетке. Тихо попискивая, она крутила головой, словно пыталась сообразить, каким образом можно выбраться наружу. Но вскоре затихла и она.
Потолкавшись в душных пробках, «БМВ» наконец вырулил на Рижское шоссе и, набрав скорость, с раздраженным ревом понесся в сторону области. Солнце сверкало на безоблачном небе ослепительно-огненным шаром. Серая лента бесконечной трассы стремительно проглатывалась немецкой иномаркой.
Валентина нацепил солнцезащитные очки и высунул голову в окно. Встречный теплый ветер яростно затрепал жидкие волосы гея, и он вновь и вновь с улыбкой убирал длинные пряди со лба.
– Милый, как мы будем заезжать к тебе на дачу? – проворковал он. – Ты же наверняка не хочешь, чтобы нас увидели твои соседи. Ты высадишь меня возле какого-нибудь болота, и я буду ждать сигнальный костер, означающий, что мне можно бежать в твои объятия?
– Очень смешно, – обронил Макс, включив радио. Из динамиков, грохоча жесткими рифами, зарокотали аккорды группы «Ruoska». – Нет, не нужно никаких маскировок.