Моя Марусечка. Вера Колочкова
конца и не верилось, что этот ветер ее до свадьбы донесет. А может, Никита ей и не сделал бы предложения, если б не Ксения Львовна. Маруся помнит, как она эмоционально всплеснула ручками, когда Никита впервые привел ее к себе в дом:
– Ой, прелесть какая, Никитушка! Чудо, чудо природное! Какие конопушки, какие ямочки… Вот! Вот это именно то, что тебе надо!
– Мам, успокойся! Не смущай девушку. Иначе она испугается и убежит. Я ее знаю. Правда, Маруся?
– Нет… Я не убегу…
– А вас Маруся зовут, да? Какое чудное имя – Маруся… – снова плеснула в нее смешливым восхищением Ксения Львовна. – Ну проходите, Маруся, проходите! Вы меня извините, что я так бесцеремонно вами любуюсь! Просто такую вот девушку сейчас редко на улице встретишь. Такое вот солнышко первозданное. Вы знаете о том, что вы есть самая чистая прелесть, Маруся? У вас каждая веснушка на лице отдельным солнышком светит. А можно, я к вам на «ты» буду обращаться?
– Можно… – робко улыбнулась ей Маруся, про себя удивляясь потоку этой странной экзальтации.
– Вот и замечательно! А меня зовут Ксения Львовна. Я Никитина матушка, как вы сами уже догадались, наверное. Витя! Витя! Иди, познакомься с Никитушкиной девушкой! – крикнула она куда-то в глубину квартиры. – Иди быстрее, посмотри, какое Никитушка чудо к нам привел!
Никитин отец Виктор Николаевич, слава богу, оказал ей гораздо более сдержанный прием. Вышел в гостиную, расшаркался не то что бы вяло, а как-то равнодушно даже. Склонился, ручку поцеловал. Потом улыбнулся одним уголком рта, взглянул коротко на жену, проговорил нарочито вежливо:
– Очень рад, очень рад… Извиняюсь, конечно, но должен вас покинуть. Дела, знаете ли.
Был Виктор Николаевич очень похож на Никиту – такой же, наверное, в молодости красивый был. Да и сейчас он был хорош. Походил немного на барина, несущего на себе гнет поднадоевшей повседневности. Как раньше говорили – сплин. Если халат с кистями на него надеть – чисто барин. Бросались в глаза его особенная, вальяжная посадка головы, седой бобрик волос, отстраненный взгляд умных голубых глаз. Правда, глаза были не такими яркими, как у Никиты, поблекшими от времени, даже мутноватыми немного. Оттого, может, и выглядел Виктор Николаевич таким уставшим.
– А ты что, разве обедать с нами не будешь, Виктор? – спросила удивленно Ксения Львовна, делая ударение на последнем слоге в имени мужа и тем самым добавляя как бы последний штрих к его «барскому» портрету. – Надо же познакомиться с нашей гостьей поближе…
– Нет. Мне в клинику надо. Там Сергеев из Швейцарии новое оборудование привез, докладывать будет. Неудобно отсутствовать.
– Ну что ж, поезжай… – ласково махнула на него рукой Ксения Львовна. – Сергеев так Сергеев. За ним действительно приглядеть надо, за Сергеевым этим. Без тебя тут разберемся.
Из рассказов Никиты Маруся уже знала, что отец его, Виктор Николаевич Горский, руководил большой стоматологической клиникой. Это потом уж выяснилось, гораздо позже, что руководить-то он ею руководил, конечно,