Стишутки. Сборник. Татьяна Разумовская
в блаженной лени,
Безгрешные совсем, хоть и при теле.
Вот как сейчас. А может, мы в Эдеме?
От скелета N – скелету К
Недолог бабий ум, хоть жизнь короче.
Ты, дура! Что ты череп мне морочишь?
Язык истлел, а все еще стрекочешь!
Нет, право, хоть червей бы постыдилась!
Лежи себе спокойно, сделай милость,
Я б умер снова, если б ты явилась.
До смерти мучился с тобою – годы!
А нынче – всё! – да здравствует свобода!
Смерть – это вроде вечного развода.
Чтоб я на мощи клюнул – разбежалась!
Там, чай, кусочка кожи не осталось.
Тьфу, чтоб тебя! Я аж скриплю от злости.
Смотри! придешь – пересчитаю кости!
Лесбия – Горацию
(любовь в Древнем Риме)
Убери, Гораций, руки, отпусти мою ты столу,
Ишь, явился после пира
в драной тоге, на бровях!
Отправляйся восвояси, выпей гидрию* рассола,
А не то стила не сможешь
удержать потом в руках.
Ты, наверно, обезумел —
вздумал мне грозить сатирой!
Да плевала я на это, разве кто ее прочтет?
Вас, поэтов, нынче в Риме
больше, чем в лесу сатиров,
А красавиц мне подобных в наши дни наперечет.
Что касается Катулла,
он довольно миловиден
И богат: вчера прислал мне в дар красивого раба.
Да и пишет он неплохо,
хоть, конечно, не Овидий,
Но вообще любовь мужская примитивна и груба.
Разве фаллоса ляганье
я сравню с касаньем граций?
Их персты подобны струям, а уста живей огня!
Так что тут тебе не светит,
будь здоров, ступай, Гораций,
Там Корнелия Метелла заждалась уже меня.
* гидрия – сосуд для жидкостей
Супружеское
Алкоголику Сократу
Нежной ручкой, фу-ты ну-ты,
В чашу я рецины с мятой
Подолью чуток цикуты.
Все твердят, что он философ —
Ха! Я лучше знаю типа:
Нищий! Дурень стоеросов!
Пусть же сладко спит.
Любовь зла
Эклер, как увидел селедку под шубой —
Красива, богата, нежна, —
Так тут же воскликнул: «Мечта моя, люба,
Ты мне больше жизни нужна!»
Услышав призыв этот смелый,
Селедка под шубой взопрела.
«Вы слышали? – ахнули трубочки с кремом. —
Вот так развлекается нынче богема?»
«О, боже! – вздохнул потрясенный буше. —
Не знал я, что ты извращенец в душе!»
«Таких безобразий, – сказало безе, —
Не делали даже на Шанзелизе!»
Вотще! О селедке мечтая,
Эклер размягчался и таял.
Друг дружке шепнули морковь и свекла:
«Селедка влюбилась, любовь очень зла!
Их держит в разлуке условностей клеть —
О,