Мышка Йоле. Часть 1. Елена Слынько
чё? Параноик? На фига столько-то понатыкал?
– Сам ты параноик. Забыл, с кем я был и где, чью школу прошёл? Звук тоже пишется, но не со всех камер, естественно.
– Ладно, без обид. Вельден, ты профессионал во всём и везде нужен профессиональный подход. Кстати, нужно и телефонные разговоры писать, некоторое время. Хотя, если честно, не вижу в этом особого смысла. Предупреди, кого сочтёшь нужным.
– Да пошёл ты.… Без тебя знаю.
– Пошёл, без удовольствия, но пошёл. – Ланской устало потёр глаза и кивнул. – Мне пора. Поеду с документами по операции позанимаюсь в управе. Приеду с бойцами – звякну, не отключайся и терапевтическая доза, кстати, сработала.
– Придурок.
– И я тебя люблю. Эрик, девчонка – кремень, не знал, что такие вообще в реале бывают. Должна выкарабкаться, чисто из принципа или вредности. А ты не вздумай геройствовать и держись. Прорвёмся, друг. – Кирилл Ланской, позывной Кирка, просочился в дверь и неслышно исчез.
Вельден задумался. Да, дела. Из огня да в полымя. Он прекрасно помнил историю задержания международного террориста и участвовал в его конвоировании. Слишком многие отдали жизни, чтобы его нейтрализовать, как оказалось напрасно. То, что Валид на свободе действительно очень и очень плохо. Но Ланской осведомлён об этом, а значит – вооружён. У майора питбулевская хватка и острый ум разведчика-диверсанта. В надежности Кирилла Эрик не сомневался, слишком много они съели соли пополам с кровью и потом. Валера и Лиза друзья с большой буквы, но остальные сотрудники? Не соблазнятся ли на деньги или на угрозы? Хотя на деньги – вряд ли. Он несколько раз глубоко вздохнул, взъерошил волосы, переоделся в рабочую форму и пошёл в оперблок.
– Татьяна Петровна, мне нужно с вами поговорить. – Обратился Эрнст к санитарке, которая мыла пол в коридоре блока.
– Эрнст Генрихович, я мою пол и ничегошеньки не знаю. – Она хитро улыбнулась и подмигнула ему. Петровне было шестьдесят пять лет, а на вид сорок пять и не более. Очень работящая, по-немецки аккуратная и пунктуальная. Мягкие, большие руки, улыбка всепонимающей и любящей бабушки. – Я же не вчера родилась, дорогой мой. Вы поверили мне, взяли на работу с улицы. Я могу спокойно на мою зарплату воспитывать четверых внуков. Да я за Вас любого хоть шваброй прибью. Ничего не говорите. Не надо. – Петровна сняла перчатку и пожала ему руку.
– Спасибо, Татьяна Петровна. Но всё-таки скажу. Её не оставят в покое. За ней будут охотиться. Прошу вас, никому и ничего. Ни словечка.
– Эрнст Генрихович, всё сделаю. Храни Вас Господь. За Зариночку не переживайте, я сама с ней поговорю. Вы, главное спасите девочку, видно настрадалась она не на одну человеческую жизнь. Это же у какого изверга рука поднялась такое сотворить?! Я за неё в церкви свечку поставлю и молиться буду. Матерь Божья всем страждущим заступница и девочке поможет. И идите, операция закончилась, они размываются, а то болтаю с вами, а работа