Социальная свобода: идеология и технология освобождения человека. Свобода в обществе и свобода от общества. Владимир Михайлов
в одежде и поведении, этические и правовые ограничения на демонстрацию обнаженного тела и т. п. Многие из этих мод и норм являются неполезными для здоровья и свободы телесного движения, негигиеничными и в целом неразумными. Даже если почти всё и допускается, то далеко не всё поддерживается, неподержанное же обычно обречено на безвестность, прозябание и, в конечном итоге, вымирание. Поэтому, часто разумнее согласиться на позитивные социальные ограничения, чем упиваться лжесвободой.
«Самое главное в идеократии – требование основывать общественные и государственные институты на идеалистических традициях, ставить этику и эстетику над прагматизмом и соображениями технической эффективности, утверждать героические идеалы над соображениями комфорта, обогащения, безопасности, легитимизировать превосходство героического типа над типом торгашеским…»38, – писал А. Г. Дугин. Не похоже ли это на тоталитаризм? Порицаемый многими тоталитаризм ХХ века не ставил подобных целей даже в теории, не говоря о практике.
Четвёртой формой первичных социальных ограничений являются ограничения «онтологическо-гносеологического» характера. В светской культуре эти ограничения и свободы задаются в соответствующих разделах философии, в религиозных обществах эти вопросы решаются в священных писаниях и мифах: так в Библии содержится соответствующая книга, которая так и называется – Бытие. Данная форма идеологии отвечает на вопросы: «что вообще есть в нашем мире (и чего нет)» и «как можно (или нельзя) познавать (и изменять) это существующее». Она находит своё выражение в системе категорий, понятий и образов, отражающих сложные картины мироздания. Эта группа социальных ограничений очень важна, так как она не только задаёт парадигмальные основания для науки и техники, но и во многом предопределяет мировоззрение, представления об окружающем мире, исходя из которых, действует человек. Насколько эти представления важны, хорошо иллюстрирует история Средних веков и последующих столетий. Так, если полагать, что Земля плоская39, то незачем плыть на Запад, чтобы попасть в Индию, как это сделал Колумб, а, следовательно, и открыть Америку будет невозможно. Если полагать, подобно И. Ньютону и Г. Галилею что Вселенная – это механизм, то и политическую систему общества следует перестроить в механистическом духе, заполнить мир машинами, а человека, если и не превратить в машину, то сделать обслуживающим персоналом и сырьём для неё. Если Вселенная бесконечна, как полагают сегодня многие вопреки Аристотелю, то можно безоглядно её переделывать, потреблять и разрушать.
«Наука сталкивается всегда только с тем, что допущено в качестве доступного ей предмета её способом представления»40, – писал М. Хайдеггер. «Истинно, с точки зрения научной идеологии, существуют только атомы и пустота. И эта истина приковывает к себе, завораживает современного человека. На её очевидности,
Цит. по: Трубецкой Н. С. Наследие Чингисхана. – М.: Аграф, 2000. – С.19.
С 2016 г. подобные идеи стал снова обсуждать и пропагандировать А. Тюняев и ряд других авторов: См. Тюняев А. А. Метафизика климата Земли. – М.: Белые альвы, 2016. – 496с.
Хайдеггер М. Время и бытие. – М.: Республика, 1993. – С.319.