Бедные, бедные взрослые дети. Галина Гонкур
а что делать, если Карины нет по имеющемуся у них адресу? Где и как жить эту неделю в незнакомом городе? Но матери ничего не говорила.
Во-первых, потому, что ей было жалко мать: та продала свои золотые серьги с рубинами и перстень, подарок родителей на юбилей, чтобы купить эти билеты детям, чтобы спасти их от войны и голода, которые давным-давно захватили Дубоссары. Она эти украшения даже в самые голодные времена не продавала, говорила, что это приданное ей, Наташе. Или будущей жене Михая – кто быстрее женится или замуж соберется. В любом случае, продаже не подлежит, неприкосновенный запас! Во-вторых, она боялась. Боялась, что мать и сама это сообразит и откажется от идеи отправить детей в Россию. Для Наташи это стало бы трагедией, так она рвалась уехать из покалеченного, страшного и ставшего таким чужим и страшным города. Она смотрела на мать, на ее подруг и думала, что останься она здесь – и ей уготована такая же судьба: нищета, пьющие мужья и никакой перспективы, город, превратившийся не в территорию для жизни, а в территорию выживания.
Неожиданное упрямство Михая в этот решающий момент могло поломать все планы. Изначально мать говорила, что авось они там, в далеком Подмосковье, вдвоем не пропадут. А теперь получается, что 14 летняя, ну, почти уже 15-летняя Наташа должна поехать одна в полную неизвестность – страшновато все-таки, тревожно у матери на сердце. Наташа старалась демонстрировать матери свою взрослость изо всех сил: не перечила, слушалась, без напоминаний убирала квартиру и готовила еду, пока мать была на работе. Лишь бы доказать Аурике, что она уже взрослая и на нее можно положиться.
Наконец, подошел день отъезда. Поезд «Кишинев-Москва» уходил рано утром. Так что ехать в столицу республики надо было накануне, благо, выдалась оказия: сосед отвозил семью подальше от дурной приднестровской жизни, как раз в нужном направлении. Старенький «РАФик» вполне вмещал и его жену с маленькой дочкой, и Аурику с Наташей. Михай сбежал из дома накануне, испугавшись, что мать его таки заставит уехать, мало ли. Оставил только записку, чтобы совсем уж мать от страха с ума не сошла: «Буду через три дня. Натуца, счастливого пути!». Мать посокрушалась, конечно. Но что поделаешь! Не манит его Москва, Европой парень бредит. Националисты ему голову забили: «Россия – тюрьма народов» и всё такое. 16 ему уже, семнадцатый год пошел. Уже особо не заставишь. Свои у парня взгляды и мысли…
Вещей оказалось не слишком много. Из большинства своей одежды Наташ выросла – она как-то особенно вытянулась за последнее время, превратившись из маленькой девчонки, предпоследней в шеренге на физкультуре, в стройную девицу, ростом метр шестьдесят пять – «рост Венеры», как она вычитала в какой-то книжке, и сравнение это ей очень понравилось. Так что в итоге получилось всего 2 сумки: в одной вещи и обувь, в другой – подарки российской родне. Возможности выбора подарков были, понятное дело ограничены, поэтому в этом качестве в Россию поехали сухофрукты и пара