Колледж святого Джозефа. Алена Половнева
ходит только директриса, и выстроиться в стройные шеренги, чтобы зайти по сигналу в зал, выдать вальсовый круг и быть свободными. Дальше выходила Анафема, рассказывала, как она рада видеть столько свежих сияющих детских лиц и… бла-бла-бла. После ее громогласной нудятины разносили угощенья и начинались развлечения. Какие именно – зависело от комитета бала, который торжественно избирался школьниками и учителями в сентябре. На каждый бал под покровом ночи привозилась какая-нибудь макабр-панк-поп-рок-группа: папа главы комитета непременно оказывался знаком с братом их тур-менеджера. Бал всегда длился до полуночи, конечно, для тех, кто выдерживал. Для остальных – раз в час от школы отходил автобус, который объезжал город и пригород и раздавал учеников в руки родителям. Кстати, мой первый бал почти полностью состоял из исторических танцев, которые мы разучивали весь сентябрь на дополнительных занятиях. Я и сейчас могу тебе мазурку отчебучить, – улыбнулась Заваркина в пустой стакан с пивом, – только на балу мы все равно сбились в кучу и попадали.
– Только не говори мне, что там никто никогда не напивался! – недоверчиво протянула Зульфия и плеснула Анфисе из своего бокала.
– В пунш обязательно наливалось шампанское, – хихикнула Заваркина. – Мы два года подряд морочили Анафему, что у пунша должен быть такой вкус. Она нам: «Это алкоголь!», а мы ей: «Это мускатный орех!». Напивались, конечно, всякое было. Однажды разбитная компашка из шести одинадцатиклассников упилась ромом в подсобке. Один даже в больницу попал. Ой, что было! Прибегали мамаши, и, забыв про качающиеся в ушах бриллианты, выли по-простонародному: «Это вы моего сыночку на грех подбили!» и всё в том же духе. Но дело решили миром. Троих выгнали из школы, якобы за неуспеваемость, еще троих развели по разным классам, якобы из-за конфликта с физиком.
– А с балом ничего? – не поверила Зульфия.
– А с балом ничего, – подтвердила Заваркина, озираясь в поисках официантки. – Представляешь теперь, насколько это важное мероприятие? Если его уберут, это будет драма. Но только для учеников Иосаафа.
– А все-таки почему Рождество обошли? Девушка, нам еще по полпинты сидра, пожалуйста.
– На Рождество надо подарками обмениваться, а это затратно, – Заваркина залпом допила виски. – И материально, и эмоционально. Да, к тому же это религиозный праздник, а на балах святого Иосаафа должна царить немного декадентская атмосфера.
– Пафосники! – сказала с улыбкой Зуля. Это было ее собственное слово, означавшее нечто помпезное.
– Не завидуй так громко!
– Ну, может, они оставят бал, – задумчиво предположила Зуля, – как-нибудь втихаря…
– Да прям! – отмахнулась Заваркина. – Они уже приняли под козырек. На днях объявят ученикам. Стоны содрогнут те красные кирпичные стены, – закончила она драматично и с силой растерла еще одну докуренную сигарету в пепельнице.
Зуля улыбнулась.
– А я-то