Мелодия во мне. Элисон Винн Скотч
и даже несмотря на то, что и мой собственный внутренний голос, пусть и очень тихо, но тоже шепчет мне остановиться и подумать хорошенько еще раз. Но мама лишь крепче сжимает мою руку, не уставая повторять, что я никогда не пожалею о своем решении. Рори молча жует жвачку, демонстративно воздерживаясь от всяких комментариев.
И вот наконец наступает он, этот долгожданный день. Пора на выход! С памятью или без оной. Из больницы меня сопровождает вся моя прежняя жизнь, которой я абсолютно не помню, но она все равно идет впереди меня, словно освещая дорогу в прошлое. За мной прилетает Питер: муж как обязательный антураж в театральной постановке на тему о моем возвращении в родные пенаты.
– Вас будут наблюдать лучшие специалисты Нью-Йорка, – заверяет меня на прощание доктор Мэчт. – Да вам и самой, наверное, не терпится поскорее окунуться в свою прежнюю жизнь.
– Не терпится! – согласно киваю я, хотя на самом деле мне ни капельки не хочется никуда окунаться! Да и зачем? Правда, мы с Рори уже договорились о том, что я снова приступлю к своим обязанностям в галерее. Поначалу, конечно, неполный рабочий день, какие-то разовые поручения и прочие мелочи, пока не окрепну полностью. До заключения окончательного семейного перемирия Питер будет спать отдельно, на диване. Сам предложил, сказал, так будет лучше, пока я окончательно не прощу его. Именно так и сказал! Наверняка это мама с ним поработала, детально обсудив и с зятем тоже свою излюбленную тему всепрощения.
Вот и сейчас она бестолково суетится вокруг меня. Трещит без умолку. Несет какую-то чепуху о старом-престаром анимационном фильме про Хитрого Койота, который я смотрела когда-то рано-рано утром, потому что, дескать, не могла заснуть. Господи! – думаю я. Сделай так, чтобы она наконец замолчала! Но я лишь молча кусаю губы. И даже стараюсь изобразить благодарственную улыбку на лице. Вокруг столько других поводов и причин для раздражения. Пожалуй, из этого списка можно исключить маму, пусть и изрядно донимающую меня своей неуемной заботой. Вот она начинает что-то тихонько напевать себе под нос, бесцельно слоняясь по комнате. Делает вид, что не замечает того, что запела. Но тут неожиданно для себя самой я присоединяюсь к ней.
– О! – восклицает мама, поднимает голову, бросает взгляд в мою сторону, потом подбегает и крепко сжимает меня в своих объятиях. – Мы с тобой всегда пели на два голоса. Каждый день, пока ты была маленькой.
Напрасно она кружит по комнате как заведенная. Вещей ведь совсем немного, и паковать особо нечего. Зато целая кипа медицинских бумаг: рекомендации, снимки, бланки, результаты анализов и обследований, кардиограммы и прочее, и прочее. Но вот начинается процедура прощания. Мне нужно многим сказать «спасибо» и «до свидания». Что я и проделываю от чистого сердца, хотя и со смешанными эмоциями. В больничной палате мне было спокойно и уютно. Все предсказуемо, все понятно. Чувствую, как комок застревает в горле. Мне до слез не хочется уезжать из госпиталя. Но я старательно прячу свое грустное настроение за напускным весельем.
Авиакомпания