Под диктовку Альцгеймера. Инна Балтийская
выводов тогда я не успела. 26 мая Антон с детьми должны были вернуться в Москву. И вот накануне, 25 мая, в 22.00 вместо короткого сообщения на вацап я получила развернутое:
«Эля, я не могу жить без тебя и детей. Ты оказалась никудышной женой и плохой матерью. Моя жизнь окончена. Детей я забираю с собой, им незачем оставаться в этом мире. Прощай.»
Не совру, если скажу, что на какое-то мгновение я потеряла сознание. Похоже, на автомате я добралась до ближайшего отделения полиции, где меня жестоко высмеяли. Подумаешь, пошутил бывший муж – да он пьян, наверное! А может, и вообще его дружки подшутили, забрал его смартфон. Я плакала, говорила, что Антон никогда так не шутил, и он не пьет, совсем, тем более, когда с детьми. Я просила связаться с французской полицией, но меня не особенно вежливо вывели под руки из отделения и посоветовали отправляться домой. Но я поехала не к себе, а к дому своего бывшего.
Когда я добралась до его высотки, было около полуночи. Но мне плевать было на правила вежливости, хотя я знала – его мать придает этикету большое значение. Думаю, педантичность Антона была родом из семьи. Лифт в высотке не работал, и на 14-этаж я взобралась пешком. Физическое напряжение слегка помогло собраться с мыслями, и я решила просить помощи у свекрови. Она открыла мне дверь сразу, одетая не в обычный байковый халат, а в легкий шелковый брючный костюм, словно собиралась принимать гостей. И теперь молча стояла в дверях – высокая белокурая дама неопределенного возраста, надменная, словно королева перед холопами.
– Чем обязана в такое время? – ядовитая насмешка в голосе ударила меня, словно током. Я молча протянула ей смартфон с посланием ее сына. Она прочитала его, слегка изменившись в лице, но и не подумала подвинуться, пропуская меня в квартиру.
– Антон, наверное, выпил. – ледяным тоном произнесла она.
– Но он не пьет!
– Деточка, он стал пить после того, как ты выгнала его пинками. – теперь она говорила устало, и даже ее спина слегка сгорбилась. – Он вообще сильно изменился. Ты высосала из него жизнь. Зачем ты пришла ко мне?
– Вы не понимаете, он же с детьми! Где мои дети? – в истерике прокричала я в ее осунувшееся лицо.
– Не кричи на меня! – она резко выпрямилась, ни следа усталости или растерянности теперь не было на ее тонком злом лице. – И убирайся отсюда!
Она отступила и захлопнула дверь перед моим носом. Я еще долго звонила и стучала в дверь, но оттуда не доносилось ни звука, словно квартира была пустой.
Как я провела эту ночь, я не могла вспомнить до сих пор. Кажется, бродила пешком по городу, ехала куда-то на метро. Глубокой ночью заглянула к матери, но она, к счастью, спала. Думаю, в тот момент я не смогла бы вынести ее безумия. Назавтра Антон с детьми, разумеется, не вернулся. Его телефон был отключен, сообщения больше не приходили. Во французском посольстве, куда я пробилась с боем, к моему заявлению отнеслись серьезно. Мне пообещали в ближайшие дни оформить Шенген, и тут же, не теряя времени даром, отправили