.
и повернулась – на него с улыбкой смотрела Клер. В ее зеленых глазах плескался смех, словно она прекрасно знала, что ей не место в его фантазиях.
От неожиданности Леверн подскочил. Упершись руками в скамью, рыцарь испуганно оглядывался, не понимая, где он и что происходит. На улицах стало оживленнее – первые трудяги, ранние пташки, уже спешили на работу: повсюду снова открывались лавки, хотя закрылись они не так давно. На время праздника по закону все имели право на отдых, но торговцы, чья прибыль наполовину зависит от работы на праздниках, привыкли к непомерно длинным сменам.
Напуганный рыцарь пытался привести дыхание в порядок – сердце глухо билось, все еще находясь в плену необычного сна. То, что Клер нежданно явилась ему вместо артистки, о которой он грезил, сбивало с толку. Хоть сон и не был плохим, как часто преследующие его кошмары, Леверн еще некоторое время боролся с ужасом. Ему казалось, что он сделал что-то неправильное, непростительное, словно переступил некую черту, и вернуть все на свои места уже нельзя. Приходя в себя, он побрел по улочкам, намеренно обходя лечебницу – рыцарю не хотелось появляться перед друзьями в таком виде. Из этого дурмана рыцаря вывел невероятный запах выпечки. «Как раз для Альваха и Клер», – подумал он.
В лечебнице, куда шум улиц не проникал из-за плотно закрытых накануне ставен, гости еще спали. Вчерашний вечер вымотал не только Доротею, которая работала, в отличие от своих гостей. Леверн зашел никем не замеченный и первым делом направился в комнату за прилавком, чтобы проверить друга. Рыцарь совсем не удивился, когда увидел на стуле Клер. Она спала, облокотившись на твердую спинку, укрытая цветочным пледом. Гадая, всю ли ночь сестра провела на неудобном стуле, Леверн осторожно подошел к ней. Утренний сон заиграл новыми красками, и его окутала странная неловкость.
Клер, неведомо как ощутив чье-то присутствие, через силу открыла сонные глаза: перед затуманенным взором стоял Леверн, в смятении оглядывающий подругу.
– Что… Одуванчик… а? – Ее несвязная речь вызвала у мужчины улыбку, и он присел на корточки перед девушкой, разглядывая, как она усиленно трет глаза в попытке прогнать сон.
– Тсс, не называй меня так. Вдруг кто услышит, и мне навек не отмыться от позора, – шутливым тоном сказал рыцарь. Клер давно не называла его детским прозвищем, и непрошеная ностальгия кольнула в груди. – С Алем все в порядке?
– Лекарка дала ему снотворное. Сказала, что так боль терпеть будет легче. Ты где был? – Клер, с трудом поднявшись с жесткого стула, выпрямила спину. – Ой… – Она издала неясный звук, упершись рукой в бок. Поясницу неприятно ломило.
– Нечего было спать на стуле. Ты как маленькая, – назидательно изрек Леверн, поднимая с пола плед. Рассматривая узор из ромашек на еще теплой ткани, рыцарь ответил: – Я гулял. Концерты на главной площади продолжались до самого утра. Жаль, ты не видела – выступал уличный театр огня. Невероятное зрелище.
– Ничего, мне хватит твоего