Земля надежды. Филиппа Грегори
с отцом остались должны своим пайщикам почти тысячу фунтов и, как люди чести, собирались вернуть все до пенни.
Продав новые растения из Виргинии по хорошей цене и распространив слухи о новом виде папоротника адиантум венерин волос – утонченной разновидности, которую, увидев в первый раз, сразу же хотели приобрести все без исключения, – Джей удвоил и потом снова удвоил прибыль от питомника. И наконец дело начало приносить доход.
Венерин волос был не единственным трофеем, за который сражались посетители сада. Джон предлагал новый жасмин. Такого жасмина никто еще не видывал, он цеплялся и карабкался по жердочкам, как жимолость, и пахнул так же сладко, но цвел яркими лимонно-желтыми цветами. Новая аквилегия, американская аквилегия. И самый лучший из всех выживших молодых деревцев – платан, американский платан.
Джон был уверен, что в английском климате дерево вырастет таким же большим, как дуб. У него было не больше полудюжины образцов каждого вида, и он ничего не продавал. Он принимал заказы, брал предоплату и обещал доставить сеянцы, как только новые растения размножатся. Американский клен, который он так заботливо вез в Англию, не хотел расти в саду Ламбета, хотя Джон хлопотал над ним, как мать над своим первенцем. Он также потерял единственный образец тюльпанового дерева и поссорился вплоть до драки со старинным другом отца, знаменитым ботаником Джоном Паркинсоном, когда пытался описать, как великолепно этот засохший прутик в саду Ламбета цветет дома, в Америке.
– Я говорю вам, что это дерево величиной с дуб, листья у него маслянисто-зеленые, а цветы размером с вашу голову! – клялся Джон.
– Да неужели? – парировал Паркинсон. – Рыба, что сорвалась с крючка, всегда самая большая.
Александр Норман, свояк Джона и душеприказчик Джона Традесканта, на неплохих условиях взял на себя обязательства по кое-каким долгам Традескантов – как подарок молодой семье.
– Это пойдет на приданое Фрэнсис, – говорил он. – Она такая прелестная девица.
Джей продал несколько полей, что принадлежали его отцу в Кенте, и расплатился почти со всеми долгами. Долги, что все еще оставались, были на двести фунтов – точно на сумму приданого Эстер. Как-то раз, сидя перед раскрытыми бухгалтерскими книгами, он вдруг обнаружил, что думает о том, что приданое Эстер может быть его, стоит только попросить, и что тогда счета Традескантов могут снова показывать чистую прибыль. Придя к этому совершенно неромантичному выводу, он положил перо и отправился искать Эстер.
Все лето он наблюдал за ней. И она знала, что проходит двойное испытание, достаточно ли она хороша, чтобы носить имя Традескантов, и насколько она может сравниться с Джейн. Ни разу она не выказала ни малейшей нервозности.
Он следил, как она встречает посетителей музея редкостей. Она показывала экспонаты со спокойной гордостью, словно радуясь тому, что причастна к дому, где содержались такие диковины, но в то же время не хвасталась этим. Она научилась передвигаться по заполненной