.
Доктор поставил кофе на стол, взял планшет и просмотрел последние записи. – Ах да. Вы, должно быть, его сопровождающий? Мистер Берг?
– Борг. Я адвокат.
И он оправил свой пиджак как бы в подтверждение адвокатской респектабельности. Густой и теплый аромат гамбургера вызывал у него голодное головокружение.
– Что ж, мистер Борг, с ним будут обращаться так же, как с любым другим пациентом, – с набитым ртом произнес доктор. – Первым делом его погрузят в сон.
– А как скоро он сможет покинуть больницу?
– Трудно сказать. Сейчас вечер пятницы, а в понедельник будет День труда{7}. Психиатры выйдут на работу только во вторник и смогут заняться им не раньше среды или четверга. Дальнейшее будет зависеть от результатов обследования.
– Боже правый, я и забыл про День труда! Я бы не подписал бумагу, если бы… Я к тому, что все складывается очень… неудачно.
– На вашем месте я бы не переживал на сей счет, – сказал доктор, роняя с губ хлебно-мясные крошки. – Вы как раз поступили наилучшим образом. Судите сами – вот вы, как адвокат, наверняка имеете дело с полицией?
– Нет. Мои клиенты… Короче, с полицией я дел не имею.
– Ладно, пусть так. Но вы же видели, в каком он сейчас состоянии. – Он вытер губы рукавом белого халата, оставив на нем алое пятно кетчупа. – Что, по-вашему, будет лучше: какое-то время подержать его здесь в безопасности или позволить ему бродить по улицам, пока копы не задержат его за нарушение общественного спокойствия?
Глава вторая
Он проснулся весь в поту, вдыхая спертый, зловонный воздух. В глаза светила лампочка без абажура; он лежал на откидной койке, железная рама которой крепилась цепями к стене, подобно койкам на войсковых транспортах или в тюрьмах.
– Подъем! – раздался чей-то голос, а затем послышались другие звуки: стоны, проклятия, сиплый кашель, отхаркивание, громкий пук, скрип и бряканье коек, складываемых и закрепляемых вдоль стен. – Живее, живее! Подъем!
Когда он сел, спустив ноги с койки, чья-то рука схватила его за плечо и сбросила на пол. На нем была серая хлопчатобумажная пижама на несколько размеров больше нужной: босые ноги путались в штанинах, а рукава доставали до кончиков пальцев. Пошатываясь и щурясь от яркого света, он закатал рукава, обнажив пластиковый браслет с надписью: «Уайлдер, Джон К.». Затем наклонился, чтобы заняться штанинами, но вдруг получил пинок под зад, упал с упором на руки, а испуганно подняв глаза, увидел злобное лицо негра, одетого в пижаму под стать его собственной.
– Не выпячивай жопу, чувак. Это общий коридор, а ты загораживаешь проход. Кончай вошкаться, поднимайся и топай вперед.
Так он и сделал. Поверх сложенных коек уже натягивали проволочную сетку, не позволявшую ими воспользоваться, – это и вправду был коридор, и он предназначался для ходьбы. Окрашенный в разные цвета – желтый, зеленый, коричневый, черный, – он был не очень широк и не слишком узок; и по этому коридору перемещалось множество людей всех возрастов, от стариков до подростков,