Потомки Карнаиров. Вадим Ермакович
пару часов и почему нам срочно надо идти? – спросил караванщик.
– Пустынные шакалы слюной отравляют тело и кровь: человек мучается от яда, а запах, который исходит от его тела, привлекает и других хищников пустыни. Например, особенно больших песчаных червей и мелких навитов, но со своей стороны я бы больше всего опасался нарксы. Сейчас пойдет сильная вонь от убитых шакалов, хоть мои люди и засыпали их тела толстым слоем песка. У нас есть раненые, – ответил главный из наемной стражи.
– Меня это не интересует, еще и серебро уплачено. Сейчас ваша часть договора обязана быть исполнена, мои люди еще не отдохнули. И что это за бред? Пустынные наркса, о этих сказках я слышал только из сплетен в тавернах, – грубо ответил купец, не скрывая недовольства.
– Хорошо, приготовьтесь, сейчас будет пиршество для пустынных тварей и мы стоим рядом у места кормежки. Это о чем-то вам говорит? – спросил страж, не ожидая ответа. Спустя немного времени, четверо из охраны оттянули мертвых за близлежащую небольшую дюну и их отравленные тела засыпали песком. Двое посреди стоянки начали копать саблями ямы, куда положили раненых и присыпали песком, обработав раны зельем. Остальные воины заранее приготовили длинные копья, кто-то одевал более тяжелые латы, кто-то брал дополнительное оружие, надевал на голову шлем. А после разбрелись по кругу вокруг стоянки и замерли в ожидании восхода солнца. Посмотрев на это, купец присел у догорающего костра.
– Готовятся к чему-то, насмешили, – обратился он к остальным расположившимся у костра с едва не ехидным смехом.
Никто его злорадства не поддержал. Люди настороженно прислушивались к шорохам, доносившимся из вне охраняемого круга. Так прошло немного времени, вонь от тел убитых шакалов начала свербить нос многим в лагере. Верблюды резко поднялись, как один, громко закричав. Главный из охраны жестом направил двоих с копьями, которые едва касаясь песка, тихо ступали друг за другом. Вдруг возник резкий гул, доносящийся из-под земли. Громкий хлопок – в воздухе повисло много песка и пыли. Чуть не вопящий крик верблюда постепенно перерос в тихий хрип животного угодившего в западню из острых, как игл зубов песчаного червя, впившегося в шею. Двое стражей быстро подбежав, попытались пробить копьем бронированный костяной панцирь, но без успеха. Змей даже не отпустил жертву и, продолжая извиваться, намертво присосался к спине животного. Чешуйчатая броня оказалась непробиваемой. Второй солдат вонзил пику в сочленение раскрытой пасти твари: длинное копье вошло, как в масло. Пустынный змей запищал, первый из охраны повторил действия второго воина. Тварь отпустила мертвое тело верблюда и пыталась выкрутиться из западни. Но стражи крепко держали оскалившуюся пасть змея, немного, приподняв ее. Так они зафиксировали голову и пасть с несметными иглами. Главный страж схватил длинный меч из ножен, на ходу взбежал по хвосту змея и вонзил клинок в шею сразу под зубастым оскалом.
Севернее лагеря воины тоже вели бой с похожей тварью, выскользнувшей из-под песка. Шум ударов и криков разносился