Потомки Карнаиров. Вадим Ермакович
предплечья, черный махровый тюрбан, спрятавший светлые волосы, и знак на нем, говорил о принадлежности к древнему благородному роду воинов. С одной стороны висела длинная сабля, с другой – короткий кривой меч в ножнах, из-за пояса виднелись четыре кинжала с гравировкой и камнями на рукоятках, на правой стороне у кармана закреплен кнут. Высокий рост и карие глаза сильно выделяли его из толпы простолюдинов; небольшая темная бородка, спокойный взгляд говорили о многом бывалым стражам и рыцарям.
– Вечер добрый, о благородный, Найшар-Паша, а мы вас ждали, тем более, вы говорили, что приедете посмотреть на наши искусные поделки, – поклонившись услужливо говорил Хасим. Склонившись, рядом с ним стоял немой слуга. Случайно это или нет, но покупателей это не интересовало.
– Ты слишком много говоришь, Хасим. За это время тебе пора бы привыкнуть, что я всегда интересуюсь искусным оружием, особенно, когда его доставляют в Ашеар-Ам, – с улыбкой ответил благородный господин.
– Не буду тратить ваше драгоценное время, пройдемте за прилавок, – услужливо поклонился торговец с седой бородой до грудии залысинами на голове. На нем поношенный серый халат с широким поясом со странными надписями. Более всего продавец напоминал карлика, но в фигуре что-то было не так: средний рост и большой живот создавали впечатление важности и значимости. Он что-то шепнул слуге.
В небольшую комнату, напоминающую склад, вошло двое из охраны визиря: торговец, а после сам Найшар-Паша. Там уже стоял слуга, который что-то крутил в руках при свете факелов. Вспышка – и ровный белый свет осветил все помещение; немой начал нервно тушить факелы и снимать со стеллажей большие свертки из хорошо выделанной кожи. Стояла тишина, глаза пришедших постепенно привыкали к столь яркому свету, слуга лавочника развернул сверток и подал Хасиму. Тот осторожно взяв в руки, заговорил:
– О благородный, вот вам Асурманская сабля, двухслойная темная сталь, выкованная по древним традициям Тамуров, способная отбить любой удар в пылу сражения, не потеряв остроты клинка, и после разрубить любые металлические латы. Легкая, как перо. У основания эфеса стоят замки-клинки, которые представляют малые метательные кинжалы, великолепно сбалансированные. При свете луны Аджайнис клинок сам начинает сиять, если повернуть основание рукоятки в половину оборота.
Торговец подошел к кукле, на которой надеты металлические латы, и взмахнув клинком, опустил его с тихим, едва уловимым свистом. Мгновение – верхняя часть забрала раскололась, а вслед за ним треснул и сам шлем. Торговец махнул немому слуге, тот подошел к кристаллу и прикрыл его рукой – наступила темнота, что-то щелкнуло и комнату наполнил ярко-голубой свет, исходящий от лезвия клинка.
– Надо, чтобы меч побыл в свете Луны, он напитает себя и будет сиять в полной темноте некоторое время, – сказал лавочник.
– Похоже, проблески этого света я и увидел, когда подъехал к лавке, – промелькнула мысль визиря.
– Сколько времени потребуется, чтобы напитать клинок