Урок ловиласки. Петр Ингвин
Животный зов вырвался из-под присмотра и загрохотал, раскалывая царь-колокол разума. В ушах звенело так, что барабанные перепонки отказывались выполнять прямые обязанности, лишь барабаня и истошно перепоня. Иногда в мозг залетали смыслы слов, которые, оказывается, произносил рот – в ответ на другие слова, трехмерные, кривлявшиеся и разбегавшиеся при сосредоточении на них.
– …Можно?.. – спрашивало меня бездонное мироздание напрягшимся грудным голосом.
Звуки бессмысленно витали, порхали, колыхались и переплетались, на глазах перерождаясь из левого в зимнее, а из вертикального в фиолетовое. Поверженное подсознание отвечало безо всякого моего участия:
– …Да…
– …Не больно?.. – продолжало оно через много веков-мгновений, оставшихся в памяти лишь вспышками длиною в жизнь: чарующими, ослепительными, выкручивающими. Острее иглы. Жарче пламени. Волшебнее чуда.
– …Приятно…
Что со мной делали, как, зачем – не знаю. Если это называется помыть, то я на небесах. А я на небесах.
– …А так?.. – звучало настолько ласково, заботливо и пушисто, словно котик, мурлыча, терся о ногу.
– …Тоже…
Касания были более, чем касаниями. Ночь – более, чем ночью. Чужие пальцы – вообще всем, что было, есть и будет.
Не сразу отметилось, что все кончилось, и мы с минуту стоим друг напротив друга в полной тишине и растерянности.
– Спасибо, – слетело с уст Марианны.
Мне?! Я словно очнулся:
– Мне-то за что? Тебе спасибо.
– Скоро вы там наспасибкаетесь? – Над берегом появился силуэт Варвары.
Марианну как подменили – съежилась, напряглась, но пронзительный взгляд не оторвался от моего лица. Заподозрилось, что на языке у нее вертится что-то насчет возможного невесторства…
Она промолчала.
– Иди первым. – Замерзшая царевна прикрылась руками. – Я стесняюсь.
Варвара ревниво проследила, чтоб Марианна отправилась в дозор, а я в койку.
Заснуть получилось не сразу. Бурливший организм взбрыкивал, отказываясь принимать реальность.
Глаза закрылись, уставившись на внутренний экран. Там прокручивался последний ролик, поставленный на бесконечное повторение. Чудесный ролик. Волшебный ролик. Прямо-таки колдовской…
Назвал же папа Ваня сына Васей, вот и стал я для всех Чапаевым, Василь Иванычем из анекдотов. Потом – Чапаем. Потом одноклассники, как водится, вовсе укоротили. Но лучше уж Чапой быть, иначе – Муха, все-таки Мухин я по классному журналу и прочим документам прежнего мира. Средний ученик выпускного класса весьма средней школы. И выглядел до некоторых пор весьма средне: нечто усредненно-невзрачное и нескладное. И мозги работали также. И вообще. И жизнь – средняя до оскомины. Была. Пока не произошло Это.
Нечто бултыхнуло меня в другую реальность, как пельмень в кастрюлю. Местная школа, куда определили по ошибке, со знакомыми мне учебными заведениями не имела ничего общего. Учеба там напоминала смесь службы в армии с занятиями в институте