Хтонь. Зверь из бездны. Руслан Ерофеев
что он… насиловал труп?!
– Вряд ли здэсь примэнимо слово «насиловал», – мрачно отвечал Толик. – Но это прэдпалажение косвэнна падтвэрждается тэм, что убийца нэскалька раз пэрэварачивал тэло…
Договорить он не успел – с полуоткрытых губ мертвой сорвался еле внятный вздох.
У майора Стрижака имелась одна любопытная особенность организма. На каждое явление окружающей действительности у него находилась своя присказка – грубоватая, но меткая и очень смешная.
«В каждой хорошенькой девушке, в каждой отзывчивой лапушке могут быть где-то запрятаны б… дские гены прабабушки», – предостерегал он Казарина или Толю Жмура, когда один из них в очередной раз влюблялся «навечно» в какую-нибудь симпатичную и с виду добропорядочную особу.
«Из дыры торчат копыта – утонули два джигита!» – печально констатировал Стрижак потом, когда всякая видимость добропорядочности у избранницы друга рассеивалась в слепяще-ярком свете реальности.
«Кудри вьются, кудри вьются, кудри вьются у б… дей. Отчего ж они не вьются у порядочных людей?» – это, разумеется, также относилось к амурным делам не очень удачливых в любви приятелей, которым все никак не удавалось остепениться и найти себе по второй половинке.
Сам Стрижак был давно и счастливо женат на чудесной женщине, которая работала врачом-рентгенологом в светлопутинской областной больнице. Весь персонал мужского пола от главврача до последнего санитара сходил с ума по красавице, и было непонятно, чем ее прельстил внешне невзрачный лопоухий опер. Друзья не без оснований подозревали: дело в том, что Стрижак просто-напросто умел, как никто другой, виртуозно трепать языком.
Услышав звук, раздавшийся из недр мертвого тела, майор сначала чуть не полез под кушетку от страха, но потом ничего, оправился. Медленно пригладил руками свои уши, которые в этот момент топорщились больше обычного, и потрясенно изрек:
Мимо нашего окна пронесли покойника,
У покойника стояло выше подоконника…
Доктор Жмур не стал оспаривать абсурдность нарисованной Стрижаком жутковатой картины, хотя лучше, чем кто-либо другой, знал, что эрекции у трупов, как правило, не бывает. Однако он так же хорошо знал, что не бывает у мертвецов и дыхательной деятельности. Но знания – знаниями, а труп, который только что еле слышно вздохнул – вот он, тут, на препараторском столе с потемневшим от времени кровостоком, зияет свежевскрытой брюшиной. И на галлюцинацию это дело никак не спишешь: вздох хорошо слышали оба, а случаи коллективных глюков, как помнил Доктор Жмур из курса психиатрии, прослушанного в мединституте много лет назад, – исключительная редкость.
– Хатэл би я тэбэ сказать, будто знаю, что это было, – проговорил Доктор Жмур. – Так хатэл, что даже вспатэл…
Собравшись с духом, Толик вновь взялся за корнцанг и скальпель, с тоской глянув на вторую бутылку «андроповки», из которой Стрижак только что вытряс себе в рот последние капли. Опер после этого еще больше опьянел